Альрик посмотрел на меня и, снова перекрывая шум, сказал:
— Конунг, тут слово одного против слова другого. Мои люди дом не жгли, мечом никому не угрожали.
— Почему слово? Почему только слово? — возмутился Хрокр. — У меня и свидетели есть. Соседи слышали, как он с женой говорил. Есть люди, которые видели его возле дома в тот день, когда он сгорел. Я их не привел с собой, потому как думать не мог ни о чем, когда увидел пепел вместо дома.
Я невольно хмыкнул, так как мы все недавно пережили подобное. Увидеть сгоревший корабль ничуть не легче, чем головешки на месте дома. Но как же у меня чесались руки! Загнать бы ему каждое лживое слово в глотку, чтоб он подавился и лопнул!
— Видишь, конунг. Ему смешно! Он радуется моему несчастью!
Харальд Средний Палец поднялся, и шум сразу стих.
— Хёвдинг Альрик, ты кажешься мне достойным человеком. Жаль, что в твой хирд затесался гнусный и подлый человек. Я решил: Хрокр серебро может не возвращать. За зло, причиненное Хрокру, вы должны выплатить ему две марки серебра, а за зло, причиненное мне и Сторборгу, — еще шесть марок.
— У нас сейчас всего две марки серебра, — ответил Альрик.
— Отдай их Хрокру. А за шесть марок я могу…
И тут Крыс подбежал к конунгу и что-то шепнул ему на ухо. Конунг улыбнулся и кивнул.
— Несправедливо будет забирать твое серебро, если ошибка не твоя, а твоего человека. Потому я заберу его топор. Он хоть и не стоит шесть марок, но я не стану мелочиться.
— Ах ж ты, крыса подлая!
Я прыгнул вперед, выхватив нож, но застыл, крепко зажатый Альриком. К нему на подмогу подскочили Плосконосый с Ледмаром, выкрутили мне руки и забрали нож. Подоспевший Сварт прикрыл мой рот, и я плевался ругательствами в его толстую непрошибаемую ладонь.
— Конунг Харальд! — завопил Хрокр. — Смотри, какой он бешеный! Он же меня убьет! И дом спалит вместе со скотом и женой! А не он, так другого подговорит! Помилуй! Защити!
Харальд вздохнул:
— Раз он не понимает разумных слов, тогда я объявляю тебя, Альрик, и весь твой хирд изгоями. Я не желаю вашей смерти, хочу лишь, чтобы вы покинули Бриттланд. Твой малец слишком горяч и несдержан. Два года! За два года он подрастет, охолонет немного, остепенится, может, женится, тогда пусть приезжает в Бриттланд.
Я дергался, мотал головой, чтобы убрать лапищу Сварта, но он крепко зажимал мне челюсть, вдавливая щеки в зубы.
Альрик кивнул.
— Если на то твоя воля, конунг. Прошу лишь времени до завтра, чтобы собраться перед долгим плаванием.
Конунг глянул на Хрокра.
— Хорошо. До завтрашней вечерней зари ты должен оставить город. А чтобы Хрокр не беспокоился, я отпущу к нему переночевать его родственников, моих дружинников. Один из них хельт, а другой — хускарл. Надеюсь, ты уследишь за своими людьми.
Альрик передал две марки серебра Хрокру и помог выволочь меня наружу. Когда он убедился, что я успокоился, приказал отпустить. Плосконосый и Булочка забрали отданное ранее оружие, только мой топор взял Крыс и радостно помахал. Я захлебнулся от бешеной злости, заскрипел зубами, но смолчал.
— Да что за безднов остров! — закричал я, когда мы отошли подальше. — Сраный конунг! Сдохну, но отплачу Хрокру. Спалю дом с женой и скотом! Выжгу его глаза! Отрежу нос и яйца! Подлая сволочь! Выродок Бездны! Отрыжка тварей!
Ругань вылетала из моего рта со слюной и злобой. Как же я жалел, что не скальд! Тогда бы я сложил хулительную вису, от которой бы Хрокр вместе с уродом-конунгом сгнил бы заживо.
— А топор? Тот Крыс, сучий сын, сразу положил на него глаз! Я приволоку его на болото, свяжу и брошу на съедение тварям. Или нет, утоплю в трясине. Или лучше закопаю в мох и навалю сверху! Чтоб он посмертия лишился, гнида вонючая!
Парни шли молча, давая мне проораться. Лишь в доме я смог заткнуться и начать соображать.
— Почему не сказал, что мы не можем уплыть? — набросился я на Альрика. — Что на его дрянной земле у нас сожгли корабль, что ценнее той хибары в сто раз?
— Потому и не сказал, — буркнул Альрик. — И лучше бы тебе не орать об этом на весь город. Ты подумай! Конунг нам корабль точно не подарит. А вдруг родственники Хрокра, которые дружинники, захотят отомстить? И если они будут знать, что мы не можем уйти из Бриттланда, они будут гоняться за нами, пока не убьют. А если мы просто пропадем из виду, то они подумают, что мы ушли на северные острова.
— Но корабля на пристани нет!
— Так мы могли спрятать его где-нибудь неподалеку. Почем им знать?
Невероятное спокойствие Альрика немного охолонило меня. Но я провел рукой по поясу и нащупал пустую петлю для топора.
— Ты прав! Ты был прав! Это проклятый остров. Или мы прокляты. Что я еще не потерял здесь? Братьев потерял, корабль, Тулле, доброе имя, а теперь еще и единственный топор! Только жизнь осталось потерять!
Альрик вздохнул и сказал:
— Теперь я понимаю, как выглядел тогда, возле Волчары. Ладно, схожу в баню, отогрею кости, подумаю, что дальше делать. Фасгерт, Ледмар, приглядите за ним!
Надо становиться сильнее. Надо стать хельтом, а лучше сторхельтом. Тогда я вернусь в Сторборг и убью всех, кто был на том суде! Каждого отыщу! Поймаю Крыса и выжму из него каждое имя. Фомрир дал мне уродское условие. Если не оно, я бы прямо сейчас пошел вырезать всех рунных в городе, чтобы быстро поднять силу.
Я бессильно молотил кулаком по столу.
Да, топор жаль. Жаль Волчару. Но больше всего меня бесила несправедливость! Если Хрокр победил в честном бою и забрал топор, я бы понял. Так ведь он выкрутил руки через конунга! Подлюги бездновы.
Не дождавшись возвращения Альрика, я встал и пошел к выходу. Плосконосый и Булочка тут же вскочили вслед за мной.
— Ты куда?
— Хочу сам посмотреть на то пепелище. И если дом цел, то я приволоку туда конунга, чего бы мне этого не стоило.
— Мы с тобой.
— Да идите куда хотите.
Там все еще лил бесконечный нудный дождь, и ветер швырял капли то с одной стороны, то с другой. Я добрел по дороге, которая больше походила на огромную вонючую лужу, к реке, а потом двинулся вдоль ее берега.
Нужное место я узнал с трудом. Там и впрямь все сгорело. От дома остались лишь обугленные столбы, а крыша, стены, лавки — всё превратилось в черную кашу из золы и пепла.
— Так кто ж спалил-то? — пробормотал я.
— Да кто угодно, — усмехнулся Булочка. — Судя по наглости, у Хрокра должно быть полно врагов: не один, так другой сжег хибару. Напрямую побоялись напасть из-за его родственников.
— Если найти виноватого, так можно было бы с него стрясти нашу виру.
— А как найти-то? Дом сгорел, дождь все залил.
