итоге, мысленно матерясь и на свою дурость, и на фейскую, и на чувство ответственности, мешающее мне развернуться и пойти домой, я подошла к трем зеленым мусорным бакам и, несмотря на мои отчаянные мольбы, именно там, внутри одного из них, услышала глухой звук. Мобильник Крона голосом солистки одного известного еще в прошлом веке дуэта радостно распевал: «Ты отказала мне два раза. Не хочу, сказала ты. Вот такая вот зараза, девушка моей мечты!..»
Если кто-то в этот момент смотрел из окон во двор, его ждало незабываемое зрелище: прилично одетая молодая женщина, нервно смеясь, рылась в мусорном баке, иногда утирая глаза рукавом куртки.
— Вот такая вот зараза, — бубнила я, вынимая из мусорки мешки и коробки, — девушка твоей мечты. — Потом, аккуратно шаря в баке палкой, а иногда, зажмурившись, залезая туда рукой, вспомнила старый стишок, цитата из которого использовалась в припеве другой песни того же самого дуэта: — Все равно тебя не брошу, потому что ты хороший! — И, брезгливо встряхнув рукой, добавила: — А еще потому, что дура восьмибитная!
Первым нашелся телефон. Конечно, велика была вероятность, что владельца выкинули в соседний бак или вообще куда-то в другое место, но я решила добраться уже до дна, раз начала. И мне повезло! Фей нашелся запутавшимся в ручках одного из мешков. Уф! Грязный, одна нога в кетчупе, штанину своих модных джинсов где-то порвал, плащ похож на мятую тряпку… Красавчик! Но живой, а это самое важное.
На самом деле уже можно было забирать обе пахучие находки и сваливать отсюда, но я зачем-то порылась в мусоре еще немного, просто чтобы уйти отсюда хотя бы с чистой совестью. Должно же у меня было остаться хоть что-то чистое? Куртка уже испачкана, ботинки тоже, перчатки вообще проще выкинуть, чем отстирать. И от мужа исходило такое амбре, что у меня нос закладывало.
Я смутно представляла, как выглядит кинжал милосердия. По идее, это должен был быть костяной стилет с рукояткой, но ничего похожего, пока я еще пару минут шарила в баке, мне не попалось, а Крона явно надо было спасать, причем как можно скорее. Судя по количеству свалившегося на него мусора, он тут уже давно отдыхает. Может быть, на встречу с вампирами пришел?
Быстро закинув все ненужное обратно в бак, я уложила фея в запасливо взятую мной сумку-шоперку, а его телефон протерла влажной салфеткой и запихнула в карман. Представить страшно, что будет, когда Крон очнется… В мусоре повалялся, в мешке до дома доехал, кошмар!
Мало того, вспомнив его совет о Заячьем острове, я решила, что сейчас самое время туда наведаться. И, даже не став забегать домой, чтобы переодеться, я вызвала такси. Водитель, не сказав ни слова, спокойно согласился отвезти меня до Петропавловки. Возможно, мне только казалось, что я пахну помойкой за километр, или у таксиста был насморк. Неважно.
Главное, не прошло и сорока минут, как мы оказались у Петропавловской крепости. Не знаю почему, но я была убеждена, что нам надо именно в нее, и, к счастью, у нас оставалось примерно полчаса до ее закрытия. По наитию я отправилась в собор, но заходить с феем внутрь не стала, а пристроилась на скамеечке неподалеку, возложила на деревянные рейки бессознательное крылатое тело и принялась ждать.
Глава 46
Я, кстати, любила прогуливаться по крепости, еще не зная о чертях, зайцах и сырце. Испарялась усталость, улучшалось настроение, прояснялось в голове, и легко находились решения сложных проблем.
Причем я не была религиозной. У всех других церквей и соборов мне часто становилось нехорошо до головокружения. А у Петропавловского всегда на душе светлело и энергия внутри начинала бурлить, от магии или от чего-то иного.
— Почему здесь воняет, как от кучи сгнившего мусора?
Никогда не думала, что слабое, едва слышное ворчание может вызвать у меня такую бурю радости. Напряжение, сжимавшееся во мне как пружина, резко распрямилось. Отчаянно захлюпав носом, я схватила еще не совсем пришедшего в себя фея и от души чмокнула его в щеку.
— Уф… Мне показалось, что ты меня съешь, — продолжил брюзжать мелкий засранец, кряхтя, словно старый дед, пока усаживался на деревянную рейку скамейки. — Удивительно, как ты меня, такого вонючего, решилась поцеловать… Правда, ты тоже не розами попахиваешь. — Наконец, отбухтевшись, Крон огляделся и уточнил: — А где мы вообще? На острове с сырцом? Ух ты!
До закрытия Петропавловки оставалось минут десять, вокруг было пусто, но все же в любой момент мог появиться какой-нибудь прохожий. Только мне уже было глубоко фиолетово на все, включая исходящий от нас запах. Я молодец, заказ сдала, фея спасла, и теперь мне очень хотелось домой, в тепло, есть и спать. Но сначала — под душ, а лучше в ванну. И куртку в стиралку… И…
Тут Крон щелкнул в воздухе пальцами, и мы оба резко стали чистыми. Даже гордо реющий над нами запах помойки развеялся, сменившись приятным цветочным ароматом. Мятый плащ разгладился, рваные джинсы заштопались. И только после этого мой муж рискнул увеличиться, продолжая сидеть на скамейке с понуро опущенной головой.
— Поедем домой? — предложила я, решив, что сейчас не время, да и не место для выяснения подробностей его приключений.
— Замерзла? — озабоченно-виновато уточнил Крон. — Мне б еще немного тут побыть…
— Тогда давай погуляем. — Встав, я немного потопталась, согреваясь.
Фей тоже встал, пошатываясь, и чуть снова не упал. Вспомнив, как его штормило в прошлый раз, я расслышала вежливое покашливание совести. Только это ж эльфик нашел на свою задницу приключений, и, возможно, ему до сих пор от них жарко. А моя попа страдала на холодной скамейке, и теперь ей необходимо размяться и согреться.
Так что мы под ручку принялись фланировать, сначала вокруг собора, потом по каменным мостовым Петропавловки. Затем снова вернулись к собору. Все это время мы молчали, но это было совсем не тягостное, а уютное молчание.
Нельзя сказать, что я успокоилась. Ведь мне пока неизвестно, каким образом мой муж оказался в мусорном баке, что с ним произошло, почему он едва заметно прихрамывает… Куда делся кинжал, в конце концов?! Однако мы были вместе, целые и вроде бы невредимые.
Но тут жаба у меня в голове голосом кота Матроскина из мультфильма проворчала: «Мы его на помойке нашли. Отмыли, отчистили от очистков, а он нам три процента отдавать не хотел!»
Наше
