Фей тебе в помощь
Глава 1
— Да чтоб тебя! — Откинув в сторону очередную ручку, неспособную выдавить из себя ни капли чернил, я устало откинулась в кресле и оглядела кабинет критическим взглядом. Пора приступать к великой битве за порядок.
Обычно я убиралась в квартире два, а то и три раза в неделю. Особенно на кухне и в спальне. Кабинету моего внимания доставалось меньше, ибо я предпочитала, как гений, царить над хаосом. Но иногда приходилось убираться и в нем, когда стопки бумаг начинали рассыпаться по столу, большинство распечаток уже было исписано со всех сторон, ручки и карандаши валялись повсюду, а не в специально отведенном для этого загончике.
Больше всего я не любила подметать за стеллажом. Между ним и стеной была какая-то черная дыра, засасывающая мои вещи, оказывающиеся там самым непостижимым образом. Потом я ходила и страдала неделями, пытаясь вспомнить, куда пропал мой любимый блокнот, флешка с документами или тапок… причем один! В то время как его пара смирно стояла под столом.
А спустя дни или недели потерянное находилось, всегда за стеллажом! Иногда мне казалось, что я схожу с ума. Особенно после того, как несколько раз обнаруживала чужие вещи, порой довольно ценные и, главное, непонятно как умещавшиеся в довольно небольшой щели.
Вооружившись шваброй, я решила начать с самого неприятного. Выгрести все из черной дыры, а уже потом начать разбирать стол. Но стоило мне просунуть швабру за стеллаж, как я ощутила… что кто-то ухватил ее за сметку и дернул! Охнув, я чуть не вошла лбом в деревянную стенку моей зачарованной мебели, уперлась в нее ладонью и потянула орудие уборки на себя. Поводила им, подергала, вновь потянула, приложив побольше усилий… и оказалась сидящей на полу с ручкой от швабры наперевес.
Нахмурив брови, поджав губы и морально приготовившись к битве, я вскочила и принялась елозить за стеллажом пластмассовой тонкой палочкой. С тоской вспомнила былые времена, когда ручки были толстые, деревянные, а сметки крепились к ним гвоздями. На даче еще хранился подобный раритет. Неубиваемый!
Гибкой, как прутик, к тому же короткой палочкой рыскать в моей черной дыре было бесполезно. Но сметка — не флешка, даже не тапок. Я должна была ее нащупать. Вот только… ее там не было!
Сходив за фонариком, я встала на четвереньки и посветила в щель. Да, это был бесполезный процесс, который я проделывала довольно часто, пытаясь разгадать секрет застеллажной жизни. Я даже не сомневалась, что, как обычно, ничего там не увижу. Или найду что-то неожиданное, но точно не сметку.
Неожиданное я действительно нашла. Или оно меня? Из темноты на меня в упор смотрели два зеленых глаза. Как я не заорала, не понимаю! Наверное, от шока.
— Фонарь выключи. Глаза слепит, — раздался из щели голос… мужской, молодой голос. А-а-а!
У меня в доме мужчина?! За стеллажом? Сосед? Нет, глупость какая… Соседняя с кабинетом комната — моя спальня. Тогда откуда?.. Кто?.. И что мне теперь делать?
— Глухая, что ли? Фонарь выруби! — повторила моя слуховая галлюцинация.
— А вы сметки моей от швабры не видели? — Я решила вести себя так, словно ничего удивительного не происходит. Подумаешь, голос, глаза… С этим стеллажом давно уже что-то не так, а молодой мужик всяко лучше, чем тараканы или, того страшнее, крысы.
— Это та штуковина, которой ты все время тут шаришь? Она в липерболии запуталась.
Наглости в голосе мужчины слегка поубавилось. Похоже, казус с липерболией его слегка беспокоил.
— Ну так распутайте и верните ее мне, — предложила я максимально уверенным тоном.
— Психов в зеркале ищи! Отбирать у липерболии ее игрушку! Надоест, сама вернет.
Мой собеседник даже заволновался немного, а значит, если на него надавить как следует, возможно, он вернет сметку и мне не придется идти покупать новую швабру. Ну не дожидаться же, пока кто-то там в нее наиграется?
— Извольте вернуть мне мою вещь, — сурово произнесла я, направляя свет фонаря прямо в глаза мужчине. — И уберите свою липерболию подальше!
Меня внезапно осенило. Похоже, я выяснила, кто виновник всех застеллажных пропаж! Конечно, похоже на бред или галлюцинации. Возможно, я уже давно болею шизофренией или каким-то другим психическим расстройством. Но как ни странно, фантастическая липерболия казалась мне более реальным объяснением исчезновениям и появлениям вещей за стеллажом.
— Сердца у вас нет! — категорично заявил мужчина. — Она только плодоносить начала, а вы хотите, чтобы я ее от источника радости убрал?
— А что, по-вашему, мне делать? Смотреть, как она мои вещи ворует?! — От возмущения я остатки страха потеряла. У меня появилась цель: убрать из моей комнаты это… раз плодоносит, то, наверное, растение? И мужчина из темноты воспринимался уже не как чудо дивное, а как безответственный хозяин, у которого питомец абсолютно распоясался.
И стоит лишь доступно объяснить ему, что это его задача — развлекать свою липерболию, а не сваливать на меня свои проблемы, как застеллажная черная дыра исчезнет.
Быстро анализировать ситуацию и делать правильные выводы — моя основная работа. Мне за это деньги платят! А тут даже напрягаться сильно не надо, только нервы контролировать. Потому что ситуация хоть понятная, но очень нестандартная.
— Она же потом все возвращает. — Мужчина перешел на примирительно-вежливый тон. При этом продолжая смешно жмуриться или пытаться прикрыть глаза. Причем такое чувство, что, кроме глаз и голоса, у него ничего не было. Я не видела ни лица, ни рук… Только глаза далеко в темноте, до которой не дотягивался свет моего фонарика. Откуда в моей стене мог появиться такой темный лаз — не представляю и фантазировать об этом пока не готова. Позже, когда закончу чрезвычайно познавательную беседу, обязательно впаду в истерику. И после — в паранойю. Забаррикадирую все, переклею обои, забью стену панелями… Перееду, в конце концов!
— Она берет вещи без спроса и возвращает тогда, когда ей удобно! Это неприемлемо! — строгим занудным голосом учительницы младших классов отчитала я своего собеседника. — Вы должны лучше следить за своим… своей липерболией.
— Ой, Крон… — В зеленых глазах внезапно мелькнул испуг, и они часто-часто заморгали. — А мы тут…
— Несанкционированный контакт с представителем параллельного мира? — Второй мужской голос был безумно похож на первый,
