– У вас на даче проведен обыск, – сообщил Жаворонок. – Все, что вы со своим дружком нарыли против меня, изъято и уничтожено.
Колени у Клюнтина сделались ватными.
– Ликвидируйте группу, – сказал Жаворонок.
– Что? – автоматически спросил тот.
– Ликвидируйте группу. То есть я хотел сказать – обе группы.
– Это невозможно, – язык отказывался служить генерал-майору.
– Не мелите вздор. Авиакатастрофа. Авария. Что угодно – главное, чтобы всех чохом.
– Они полетят обычным пассажирским рейсом...
– И что с того? Организуйте захват самолета... Делайте что хотите. Мне вас учить на старости лет?
– Товарищ генерал-лейтенант, я не вижу необходимости...
– Я вижу необходимость! – заорало дырявое горло. – Что вы корчите из себя кретина?! И из меня его делаете! Думаете, ваши орлы не ознакомились с материалом? Вы-то сами как поступили бы на их месте?
Об этом можно было не спрашивать, вопрос риторический.
– Вы же не набираете в команду дебилов, – продолжал Жаворонок. – Вам отлично известно, что у них есть сомнения и вопросы. Они контактируют друг с другом и ищут ответы. Вы с самого начала знали, что их нельзя оставлять в живых.
У Клюнтина тоже имелся вопрос. Генерал-майор не хотел его задавать, но тот сам слетел с языка:
– Меня тоже, как я понимаю?
Жаворонок устало смежил веки.
– Идите к черту, генерал-майор. Исправляйте что напортачили – тогда у вас появятся перспективы... хватит впустую сотрясать воздух.
...На обратном пути Клюнтин утратил способность осознавать действительность. Он не помнил, как вышел за ворота; не помнил, как сел за руль и доехал до дома. Как он попал в квартиру – тоже не отложилось в памяти.
Какое-то время Клюнтин бесцельно шатался по пустым, затемненным комнатам; брался то за одно, то за другое. Все казалось ему бессмысленным и бесполезным.
Он снял телефонную трубку, чтобы отдать приказ о ликвидации групп Посейдона и Маэстро, но двумя секундами позже положил ее на место. Его люди исполнят любой приказ, но после акции такого масштаба ему не удастся выйти сухим из воды. Это приговор. Ему конец, даже если случится чудо, и акция увенчается успехом.
С отрешенным лицом генерал-майор уселся за письменный стол. Выдвинул ящик, достал именной пистолет. На рукоятке была выгравирована дарственная надпись, стояла подпись: «Андропов».
У генерала мелькнула безумная мысль: пистолет-то и есть сам Андропов. Это не личная воля Клюнтина, это беспощадный генсек дотянулся до него с того света своими холодными руками. Все вокруг наполнилось символами и знаками, приобрело новый смысл, о котором генерал никогда не подозревал.
Выстрел в висок очень часто, но не всегда приводит к желаемому эффекту. Дрогнет рука – и пуля не затронет жизненно важных центров. Чекистское провидение рассудило, что провинности Клюнтина слишком велики, чтобы даровать ему мгновенную смерть. Генерал нажал на спусковой крючок, ударил выстрел, но Клюнтин остался жив. Он повалился на пол, истекая кровью; скорее всего, он все-таки отправился бы к праотцам и пообщался с генсеком лицом к лицу, не явись домработница.
Она точно знала, что генерал-майор дома; своих ключей у нее, естественно, не было. Обеспокоившись, она вызвала подмогу. Клюнтина отвезли в ведомственную больницу, и там, в реанимации, врачи постарались на славу. Через несколько дней они объявили всем, кого это касалось, что жизнь генерала как таковая вне опасности, но он навсегда останется растением.
...Жаворонок, когда ему доложили о неудачной попытке самоубийства Клюнтина, не выказал никаких эмоций. Он просто связался с другими людьми, не менее прочно сидевшими на крючке, и перепоручил задание им.
* * *
Аэропорт Орли жил своей обычной жизнью: глухо бурлил, оглашался мелодичными голосами, объявлявшими посадку; залы были пропитаны запахами кофе и освежителей.
Когда посадка на рейс до Санкт-Петербурга закончилась, «Сирены» заполошно ворвались в зал, всячески изображая предельное отчаяние и потрясая билетами.
– Береженого Бог бережет, – сказал накануне Посейдон.
Вопреки всем инструкциям и приказам он решил задержаться. Отряд сделает вид, будто опоздал по не зависящим от него причинам. Начнется морока, волокита, но это они как-нибудь переживут. Если бы не четкий приказ, Каретников вообще предпочел бы ехать поездом, но сроки не позволяли. Хотя они и так будут нарушены...
Посейдон нутром чувствовал опасность.
Он понимал, что какие бы силы ни стояли за Клюнтиным, они вряд ли решатся организовывать «Сиренам» засаду или истреблять их поодиночке. Выйдет кровавая бойня с непредсказуемыми результатами, поднимется ужасный шум, и дело никто не сможет замять. Поэтому ему пришел в голову вариант, не раз использованный писателями-детективщиками. Если ты хочешь скрыть убийство – соверши его в составе целой серии убийств, спрячь. И пусть потом желающие гадают, кто был истинной мишенью убийцы.
Авиалайнер для этого – идеальная штука.
Заинтересованные лица наверняка в курсе, каким рейсом вознамерились лететь «Сирены». На захват самолета безумным «террористом» с последующим самоподрывом никто не пойдет. Эта затея требует очень долгой и тщательной подготовки. А вот заложить взрывное устройство куда проще.
Конечно, никто не застрахован от возможности того, что предатели подсуетятся и заминируют заодно и следующий самолет, на котором уже точно отбудут «опоздавшие» бойцы.
Но это уже куда менее вероятно.
Во-первых, времени будет немного – кто знает, насколько затянется волокита. С рейсом могут определиться в последний момент, незадолго до вылета. А во-вторых, две авиакатастрофы подряд – это чересчур... если, конечно, зарядом в первом самолете не будут управлять с земли, если там окажется обычный часовой механизм. Если заряд будет дистанционно управляемый, то за отсутствием на борту «Сирен» лайнер не тронут...
...Магеллан, извивавшийся у стойки, очень правдоподобно заламывал руки и выражал крайнее отчаяние.
– Как же нам быть?.. О господи!.. У нас срываются контракты... зачем я только сунулся в этот тур?
Мина, мрачно топтавшийся рядом, не менее убедительно матерился.
– Задержите самолет! – умолял Торпеда. – Плачу любые деньги...
Ему вежливо объяснили, что – увы! – самолет уже мчится по взлетной полосе и через считаные секунды окажется в небе.
Посейдон, вне себя от расстройства, с силой ударил себя кулаком в ладонь. Флинт свернул шею водочной бутылке и начал пить из горлышка, дабы убедить персонал в некоторых вещах – своей глубокой печали, верности русским традициям в зарубежном о них представлении, а также собственном кретинизме и, следовательно, невозможности быть хитроумным агентом спецслужбы. Сильвер изображал безуспешные попытки дозвониться до кого-то по мобильному телефону.
