с продолжением концерта. — Вэ-э-эйт…
Сквозь один из разрывов высунулось что-то, похожее на глаз. Только размером с тыкву…
— Вэ-э-эйт… — Чуть пригнувшись, парень живо напомнил мне сцену из одного исторического фильма — как раз вот про таких же бравых парней в юбках.
Подрагивая на толстом стебле, тёмный зрачок судорожно пометался из стороны в сторону, пока определённо не зафиксировался на нас. А рядом с ним начал высовываться второй глаз… И третий…
— Вэ-э-эйт… — Медленно отводя руку от струн, Хард отвечал существу таким же пристальным взглядом. — Вэ-э-эйт… Нау!!!
— Ой-йо! — Вместо раскатистого аккорда пирс огласил звонкий вопль Рикардо. Еле успев отпрыгнуть от десятков зубов гигантской миноги, паренёк шлёпнулся на мокрый бетон, загремев по нему гитарой и комбиком.
И, в то время как покрытая слизью тварь вцепилась в мерно бормочущий генератор, с противоположного края пирса полезли всё новые и новые гигантские деликатесы…
Глава 23
Уже не ребенок
От незавидной судьбы генератора ноги юного маэстро спасло только то, что эти зубастые твари не отличались особой прыткостью. И пока паренёк пятился по мокрому бетону, продолжая испуганно ойкать, ещё одна гигантская рыбина успела лишь вцепиться в провод, соединяющий комбик и источник энергии. Выскочив из музыкального прибора вместе с гнездом и электронным «мясом», толстый кабель быстро скрылся в круглой пасти.
Сам генератор эти твари, конечно же, проглотить не смогли. Да и почти не пыталась. Едва почуяв, что под красным корпусом нет ни крови, ни мяса, миноги тут же бросили скрести по нему зубами. И принялись медленно извиваться следом за сородичами, ползущими к другим источникам вибраций и шума.
Благо и шума и вибраций вокруг нас хватало:
— Плэй! Нау! — Хард перенёс удивлённый взгляд с буксира на Рикардо, который больше не стоял позади, а выползал спиной вперёд прямо из-под его руки. — Уат…
И норвежец тут же хлопнулся на бетон вместе со мной — только сбив парня с ног в прыжке, я успел убрать его щиколотки от множества крупных зубов. Шваркнув ими по пустому месту, минога подмяла под себя выпавший Фенрир. И, осознав его несъедобность, опять медленно развернула круглую морду в сторону чернокожего паренька.
— Ой-йоу-йоу-йоу-йоу!.. — Рикардо продолжал пятиться от неё к краю пирса, скользя и разбрызгивая вокруг себя останки крабов. Но на этот раз от преследования зубастой присоски его спас Баджер.
Дотянувшись до капюшона приятеля, он дёрнул его к себе, заодно наотмашь царапнув тонким клинком по распахнутой пасти. Но тут же сам потерял равновесие, поскользнувшись на чьих-то сизых внутренностях. И, шлёпнувшись на задницу рядом с мулатом, он невольно сам протянул ноги прямо под круги бесконечных зубов, покрытых вонючей слизью…
Продолжения я не видел — точно такие же шипастые присоски уже тянулись к нам с Хардом. Только нам оступать уже было некуда…
— БРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРР!!!
Оглушительный грохот финской окопной метлы, казалось, смог потрясти даже сам пирс. Все семьдесят патронов из своего круглого магазина этот раритет выплюнул всего за несколько секунд непрерывной очереди. Но тем более закономерно выглядело то, что старик «Суоми» смог сделать со стадом миног, пока Белла отчаянно давила на спуск:
— Плах-плух-швулк-плух-швак! — Врезаясь в отливающие бронзой спинки и плавники, горячий свинцовый веер вырывал из них килограммовые куски плоти. И, почти не встретив сопротивления, короткие тупые пули добавляли к этим мясным всплескам ещё и звонкие рикошеты от бетона. После чего к розоватым фонтанам из рыбьего жира добавились ещё и весёлые искорки.
Перекатываясь и отлетая от ударов пуль уже дохлые миноги сталкивали обратно в воду своих менее расторопных собратьев. И когда очередь прекратила своё избиение, а по нашим ушам вновь ударила оглушительная тишина, лишь несколько длинных тварей ещё слабо ворочали рваными ошмётками плавников и хвостов. Вместе с тошнотворным запахом от них теперь поднимался полупрозрачный парок, а сверху медленно оседала кровавая дымка. И если в воде ещё оставались уцелевшие экземпляры, то теперь им было чем попировать и без нас.
— Ай, с-сук… — Вытянув размочаленные кеды из-под оторванной рыбьей головы, Баджер зашипел не то от боли, не от досады. Но лишь мельком глянув на свои заляпанные кровью джинсы, он тут же подхватил клинок и, занеся его над головой, принялся крутиться в разные стороны. — Э, Рики! Вы там живые⁈
— Не дождёшься… — Выглянув из-за кучи рыбного фарша, я заметил наших ведьмочек уже рядом с Баджером и Рикардо. Торопливо зацокав по бетону своими пружинистыми копытцами, девчонки быстренько помогли им подняться. — Сам-то как?
— Да норм… — Едва оказавшись на ногах, паренёк попытался сделать шаг в нашу сторону, но чуть снова не шлёпнулся на бетон, если бы не помощь девчонок. При этом Баджер глянул в сторону инкубатора — и теперь я не был уверен в том, что пошатнулся подмосквич именно из-за раны на ноге, а не от того, что увидел рядом с заражённым судном. Как раз в тот момент произведение неизвестной заразы и морского паразита, помноженное на радиоактивную утечку, почти полностью покинуло своё плавучее убежище.
И сейчас оно точно так же пристально вглядывалось в наши силуэты, копошащиеся среди вонючего фарша. Оба толстых стебля с полосатыми глазами, похожими на арбузы, явно наклонялись в сторону пирса.
Мутная плёнказа это время сползла с корпуса буксира почти целиком, облепив сейчас только надводную часть бортов. Сползая по ней в воду, стаи головастиков словно уступали место на палубе тому, что, видимо, представляло собой тело паразита-переростка: какому-то переплетению толстых щупалец. Словно там на борту творилась разнузданная оргия каких-то гигантских осьминогов. Только лишённых присосок.
В некоторых местах существо выпускало округлые концы этих конечностей наружу — будто бы пробуя ими воздух и воду наощупь. Но в основном мясистые серые волокна образовывали поверхность похожую на увеличенное изображение мускулов в каком-нибудь анатомическом атласе. Только вместо переплетения мышечных волокон тут были вот эти серые пульсирующие тентакли…
Поднимаясь на ноги рядом со мной, Хард потирал отбитый при падении локоть. Мельком оглянувшись на новых миног, выползающих на пирс позади рыбных завалов, он тут же пристально всмотрелся на вылезающее из недр буксира существо:
— Итс нот мазэ, хэ… — Сделав этот вывод после короткого наблюдения, парень тут же принялся искать своё причудливое оружие, торопливо разбрасывая куски распотрошённой рыбы. Хотя некоторые парящие ошмётки ещё шевелились и даже пытались кусаться.
— А кто же?
Норвежец понял закономерный вопрос без перевода:
— Итс хафгуфлинг…
Конец
