– Только не это… – простонала Ольга, затыкая уши.
Бабушка Бонобо пустилась в танец первой. Обезьяны танцевали. Бессмертные танцевали. Китайские демоны тоже танцевали. Даже Сунь Укун и тот слегка пританцовывал.
А потом распахнулись двери, и всё пространство залило солнечным светом. Люди, звери, демоны и бессмертные дружно зажмурились. А когда вновь открыли глаза, увидели длинную тень, раздался стук копыт, и Нефритовый император въехал в тронный зал на золотом коне. Он молча проехался к центру помещения, конь, сияя в закатном солнце, преклонил колени, чтобы императору было удобней ступить на мраморный пол.
Окружающие нервно переглянулись: радость быстро закончилась, на смену ей пришло осознание, что тронный зал разрушен, весь мрамор в трещинах, центральная люстра сорвана, боковые светильники разбиты, а остатки золотого трона только и способны, что хоть как-то раздавать вайфай…
– Вообще-то он и сам грязный и дурно пахнет, – шепнул Ольге демон-свинья.
Девушка раздражённо шикнула. Не хватало ещё прямо тут обсуждать чистоплотность правителя. Тем более что пожилой человек трудился на тяжёлой работе в собственных конюшнях. Она-то нисколько не удивится, если окажется, что именно он так хорошо почистил этого великолепного жеребца, да ещё и гриву ему заплёл.
Император тем временем похлопал коня по крупу, и тот, развернувшись, побежал из тронного зала. По дороге конь повернулся к Чжу Бацзе и, не сбавляя рыси, тяпнул его за поросячье ухо. Демон-свинья взвыл. Ольга удовлетворённо улыбнулась. Так и надо.
Конь императора, фыркнув, взмахнул хвостом так, чтобы болтливый демон получил ещё и по носу, и вышел на террасу. Он будет бродить по территории дворца или процокает копытцами на кухню в поисках вкусняшек? А может, дисциплинированно вернётся в своё стойло и будет смирно стоять, как хорошая лошадка?
Третий вариант казался блондинке самым невероятным, но как знать, это же не обычный конь. Обычных тут просто нет. Впрочем, вряд ли представится шанс проверить все предположения, поэтому девушка просто махнула рукой на свои фантазии, вернувшись к общему сюжету.
Великий Юй-ди, казалось, не замечал всех разрушений и доброжелательно улыбался. Вот только вряд ли золотой конь без его воли решился бы прикусить ухо демона. Пожалуй, этот старец не так прост, как кажется. Царственные особы – они вообще крайне сложны и загадочны…
Сунь Укун поклонился императору. Бабушка Бонобо, отлично знавшая своё место и свою роль, незаметно растворилась в толпе обезьян, которые тоже преклонили колени. Хануман же просто счастливо улыбался, поигрывая булавой, как ребёнок.
– Ты так устал сидеть на моём троне, что раздавил его? – прямо спросил император. – А мой дворец, вижу, не радовал твой взор, раз ты решил разрушить его?
– Великий чужеземный господин! – Хануман в то же мгновение, разрыдавшись, бросился в ноги императору, пытаясь поцеловать его тапки. Император растерянно отступил на шаг, и индийский царь обезьян со звоном ударился лбом об пол. – Я виноват! Я был безумен, как в тот раз, когда хотел проглотить солнце!
– Он был околдован, – вмешался Укун. Ольга удивлённо вскинула брови, но все остальные, казалось, ничуть не удивились. – Его вытошнило чёрной шерстью вероломной лисицы Да Цзи.
– Той ненормальной маникюрщицы?! – вдруг вспомнила блондинка.
Сунь Укун кивнул.
– Да Цзи околдовала его. Накормила своей шерстью.
– Дурак он, что ли, чтобы пожирать лисью шерсть? – неизвестно у кого спросил Ша Уцзин.
Его демонический брат лишь показал кивком головы на обсуждаемого индийца, который в это время бился лбом о мраморные плиты пола и голосил.
– А. Ну да, это точно, – признал демон-людоед. – Да успокойте его кто-нибудь!
– Успокойся! – сказал император.
Хануман тут же стих, поднялся на ноги и утёр нос ладонью.
Когда наконец все перестали плакать, смеяться, кричать и спорить, император заявил, что в Поднебесной не может быть двух царей обезьян. И Сунь Укун и Хануман закивали. Некоторые обезьяны, очевидно самые интеллектуальные, одобрительно зашептались. Остальные их соплеменники просто стояли, раскрыв рты, и с интересом наблюдали за происходящим.
– Будет суд, – строго заявил великий Юй-ди. – Лисица Да Цзи должна быть предана справедливому суду за свои злодеяния и понести наказание.
– Минуточку! – встряла неугомонная блондинка. – А за то, что она пыталась меня убить, она тоже будет наказана? И ещё, напоминаю, мне надо развестись с Укуном, потому что я на этот брак не подписывалась и вообще он фикция, поскольку у него уже есть жена.
– Царь обезьян – двоеженец?! – Небесный император нахмурился.
– Ну да. Вообще-то я уже говорила, но… – Девушка махнула рукой. Пожилой человек, мог и забыть. Или невнимательно слушал.
– Сунь Укун, Великий Мудрец, ты тоже должен быть наказан!
– И ещё! – не унималась Ольга. – Может как-то ваш суд решить, чтобы я вернулась домой? У меня там научная работа стоит, и научрук меня за это по головке не погладит, знаете ли. Карьера коту под хвост из-за ваших развлечений. И платье моё, в Индии оставленное. И халат…
Император, молча уставившись на эдакую скандалистку, задумчиво накручивал на палец длинный ус.
– Не то чтобы это сумасшедшие деньги, но я сама зарабатываю, так называемый муж способен только гопников грабить, так что кто возместит ущерб? Это же ваш подданный подверг меня всем испытаниям, и по его вине все мои потери, так что получается…
Она не договорила, почувствовав, как её с силой тянут назад. Дипломатичный Чжу Бацзе спасал не то Укуна, не то её, не то самого императора, с макушки которого тонкой струйкой начинал подниматься дымок явного раздражения…
Демон-бык задумчиво смотрел вдаль. Может быть, и правда пора покончить с этим? Сдаться? Признать вину и поражение?
– Признать, что царь обезьян сделал меня рогоносцем!
– Ты всегда был рогоносцем, ведь ты же бык, – сказала женщина, по-мужски опираясь на каменные перила. Её фигура словно сломалась пополам – никакой прямой линии, никакой осанки, никакой женской грации и нежности не осталось. Гладкие, как шёлк, чёрные волосы разметались по ветру, растрепались, как будто красавица дралась или долго бежала. Шёлковое кимоно, украшенное золотыми лотосами, задралось непозволительно высоко, обнажив белое тело там, где оно должно быть сокрыто даже от глаз мужа, но в этом не было ни заигрываний, ни эротизма.
– Что, если мне вновь удалиться в горы?
– Ты и так в горах, – вновь отозвалась красавица и вдохнула дым из ажурной курительной трубки в виде головы дракона, инкрустированной нефритом, через несколько секунд выпустив в воздух белое облачко. – Но пожирать святых людей я тебе больше не позволю.
Богиня выпрямилась и пристально посмотрела в глаза собеседнику.
– Боишься, что старик увидит твоё истинное лицо? – усмехнулся Мован.
– Он всегда его видел.
– Тогда почему ты здесь? – с напускным равнодушием спросил демон-бык.
– Я пришла за тобой.
…Говорят, что, когда Нефритовый император объявляет суд, на него нельзя не явиться. Даже если со всех ног бежать в противоположную сторону, ты всё равно придёшь к нефритовому трону. Даже если броситься в смрадные бездны ада, ад исторгнет тебя и бросит в ноги великому Юй-ди. И если укрыться в ладони Каменного Будды, он явится к императору и раскроет свою длань, чтобы призванный на суд предстал перед бессмертным судьёй.
Крестьяне, возделывающие рис, могли бы подумать, что чёрная, белая и красная птицы летят высоко в небе. Однако у этих птиц не было оперения. У Мован с женой в сопровождении богини летели молча.
Никто из них не знал наверняка, что ждёт их на суде, но каждый понимал, за что может быть судим. Ведь если ты – не святой, значит, тебя есть за что судить. Даже души бессмертных способны почернеть. Даже глаза богини способны помутнеть. Даже повелитель демонов может устать идти по нескончаемому пути, который заведомо ведёт в бездну. Подсудны все.
Страж Ли распахнул третий глаз и устремил его в небо.
– Летят, – сказал он. Не то чтобы сообщил кому-то, а скорее напомнил самому себе.
Император сидел на искусно вырезанном нефритовом троне, спинку которого украшали детализированные цикады,
