— Инспектор, общайтесь напрямую. С Гаретом. Говорить в третьем лице о человеке не совсем красиво.
Гарет прочел ее слова и улыбнулся. Его руки быстро замелькали в воздухе. Она рассмеялась.
— Что он сказал?
— Говорит, спасибо, Берни. Мы все-таки сделаем из тебя Глухую.
Они вернулись в коридор и зашли в душную комнату, нагретую вовсю пыхтящим радиатором. Комнатка была совсем маленькая: здесь поместились только стол, металлические полки на стенах, три пластиковых стула и раскладной фанерный столик, на котором стоял уже знакомый Линли текстофон.
С первым же вопросом Линли понял всю невыгодность своего положения. Ведь Гарет смотрит не на него, когда он говорит, а на руки Бернадетт, и если вопрос застигнет парня врасплох, Линли не поймет этого по его глазам. Как без живого голоса определить, на чем собеседник делает акцент, а о чем умалчивает. Козырь Гарета — тишина мира вокруг. Линли же не знал, как действовать в такой ситуации, не знал, получится ли у него вообще что-нибудь.
— Я очень много слышал о ваших отношениях с Еленой Уивер. Если не ошибаюсь, вас познакомил доктор Кафф из Сент-Стивенз-Колледжа.
— Да, познакомил, на ее же счастье, — ответил Гарет, четко и отрывисто рассекая руками воздух, — чтобы помочь ей. Или даже спасти.
— Приведя ее в ГЛУСТ?
— Елена не была глухой. Вот в чем проблема. Она могла бы ею стать, но не стала. Не разрешили бы.
Линли нахмурился:
— Что ты имеешь в виду? Ведь все говорят… Гарет глянул на Линли со злостью и схватил листок бумаги. Зеленым фломастером вывел: Глухой и глухой. Подчеркнул заглавную Г три раза и сунул листок Линли.
Изучая написанное, Линли слушал Бернадетт. Девушка одновременно показывала Гарету то, что говорит.
— Он имеет в виду, инспектор, что глухота Елены начиналась с маленькой буквы г. Эта глухота — инвалидность. А здесь все, и Гарет в особенности, Глухие с большой буквы.
— Группа не таких, как все? — спросил Линли и подумал, что его мысль как нельзя лучше подтверждает слова Джастин Уивер.
Гарет продолжал:
— Да, Группа. Группа не таких, как все. Мы живем в тишине. Более того. Быть Глухим — значит жить по-особенному. Быть глухим — значит быть инвалидом. Елена была глухой.
Линли указал на первое слово:
— А тебе хотелось, чтобы она стала Глухой, как ты?
— А вам бы не хотелось увидеть, что ваш друг перестал ползти и побежал?
— Не уверен, что понимаю аналогию.
Заскрипев стулом по линолеуму, Гарет поднялся, подошел к книжной полке и вытащил два больших альбома в кожаном переплете. Бросил их на стол. Линли увидел, что на каждом стоит акроним ГЛУСТ.
— Вот что значит Глухой. Гарет снова сел.
Линли полистал альбомы. Это была хроника жизни «Общества глухих студентов» за последний год. Каждый раздел начинался с отдельной страницы и выведенного каллиграфическим почерком названия: Михайлов день, Великий пост, Пасха.
В альбомах были письменные материалы и фотографии к ним. Сборная ГЛУСТа по американскому футболу — на трибунах бьют в огромный барабан, посылая команды игрокам по специальному коду вибрации; танцы — при помощи мощных динамиков музыка превращается в ритм, который ощущают глухие; пикники и встречи, где десятки рук двигаются в такт, а лица сияют.
Над ухом Линли раздался голос Бернадетт:
— Ветряные мельницы, инспектор.
—Что?
— Когда руки поднимают. И машут ими. Похоже на ветряные мельницы.
Линли пролистывал альбомы. Три команды гребцов — их ударами по воде при помощи красных флажков дирижирует рулевой на борту; огромный метроном, чьим пульсирующим ритмом управляют десять перкуссионистов; люди за городом, они улыбаются, одеты в камуфляж, в руках флаги с надписью «Стрелки и следопыты ГЛУСТа»; команда танцоров фламенко; команда гимнастов. И на каждой фотографии вместе с участниками того или иного действа — люди, объясняющиеся на языке целого сообщества. Линли закрыл альбомы:
— Вас много.
— Дело не в количестве. Это наша жизнь. — Гарет поставил альбомы на место. — Глухота — это стиль жизни.
— А Елена хотела быть Глухой?
— Она не знала, что значит Глухой, пока не попала в ГЛУСТ. Она с детства заучила, что «глухой» сродни «инвалиду».
— У меня создалось другое впечатление, — ответил Линли, — насколько я понял, родители Елены делали все возможное, чтобы научить ее жить в мире звуков. Научили читать по губам. Научили говорить. Уж что-что, а под глухотой они меньше всего разумели инвалидность, особенно в отношении Елены.
Гарет тяжело задышал.
— Щёт папейи, щёт , — сказал он и руками объяснил, что имел в виду.
— Невозможно научиться жить в мире звуков. Можно научить мир звуков жить рядом с нами. Научить остальных относится к нам как к обычным людям. А отец хотел научить ее играть в звуки. Какая послушная девочка — читает по губам. Какая умница — разговаривает.
— Это не преступление. В конце концов, мы все живем в мире звуков.
— Это вы живете в мире звуков. Мы же прекрасно обходимся без них. Нам не нужны ваши звуки. А вы не можете в это поверить, считая себя особенным, вместо того, чтобы понять — вы в другой группе.
Помнится, почти на ту же тему рассуждала Джастин. Глухие — это неполноценные люди. А слышащие, черт побери, неужели идеальны?
— Она такая, как мы, — продолжал Гарет, — как ГЛУСТ. Здесь. Мы вместе. Понимаем друг друга. А он не хотел. Не хотел, чтобы Елена была с нами.
— Ты про отца?
— Ему хотелось убедить Елену в том, что она слышит.
— Что Елена думала по этому поводу?
— Представьте, что вас заставляют верить в то, во что вы в принципе не можете верить.
Линли повторил свой вопрос:
— Она хотела стать Глухой?
— Она не знала…
— Да, сперва не знала, потому что не имела представления, о чем речь. Хотела ли Елена стать Глухой, познакомившись с вами?
— Захотела бы. Со временем.
Б ответе Гарета было все. Даже будучи посвященной, Елена не желала превращаться в Глухую.
— Значит, Елена участвовала в жизни ГЛУСТа только потому, что на этом настоял доктор Кафф. Иначе ее исключили бы из университета.
— Но только сначала! Потом она ходила на встречи, на танцы. Ближе знакомилась с людьми.
— И с тобой тоже?
Гарет рывком выдвинул средний ящик в столе. Вытащив упаковку жвачки, он развернул одну пластинку. Бернадетт потянулась было вперед, чтобы привлечь его внимание, но Линли остановил ее: «Пусть». Гарет медлил, но Линли решил, что лучше подождет, ведь Гарету сложно доставать «Джуси Фрут» и одновременно смотреть на руки Бернадетт. Когда Гарет наконец поднял голову, Линли сказал:
