Хотя чего странного. Когда Роман заканчивал писать свою очередную книгу, то чувствовал мучительное опустошение в душе, хотя, по идее, должен был ощущать радость и подъем, ну как же, завершил долгий и сложный проект… Если вспомнить, подобное опустошение преследовало его и тогда, когда он завершил постройку своего дома-«замка». Конечно, он не сам его строил, не своими руками, но сколько его душевных сил ушло при этом! Радость, удовольствие, удовлетворение от совершившегося приходят много позже и постепенно. А поначалу на человека, который только что закончил грандиозный проект, обрушивается нечто вроде шока. Тяжелого, неприятного, давящего…
Точно такой же шок Роман испытал, когда закончилось его обследование в больнице. Во время каждой процедуры и после нее он ждал, что вот сейчас лица у врачей станут серьезными, мрачными… и они начнут, подбирая тщательно слова, готовить его к самому худшему…
А нет. Ничего подобного.
Окружавшие Романа люди в белых халатах, вертевшие его в разные стороны, совавшие в него какие-то провода и шланги, заталкивающие Романа, целиком, в странные конструкции, в которых можно было сойти с ума от клаустрофобии, просвечивающие его внутренности на рентгене (это ж какую дозу облучения он словил за короткий срок?!), с каждым исследованием становились словно веселее и веселее.
И в конце всех этих мучений, на которые Роман был вынужден согласиться, пройти диагностику он все-таки решился, да, а вот от возможных операций сразу отказался, врачи заявили, что никаких страшных опухолей с метастазами в его организме нет. А есть лишь общее истощение и расстройство ЖКТ, вызванное неправильным питанием.
Романа просто «прихлопнуло» этим диагнозом.
Как ничего нет?! Ведь те же самые симптомы, что когда-то мучили его родных! Да врачи просто недообследовали его, проворонили нечто важное…
К мысли о том, что он теперь здоров, относительно, конечно, Роман сразу привыкнуть не смог.
Как жить, когда он почти полтора года готовился к своей смерти? Нет, одно дело, если человек серьезно болен, ему, в конце концов, делают серьезную операцию и человек выздоравливает… Тут вроде все логично, никакого шока от выздоровления. И совсем другое, когда выясняется, что все эти долгие месяцы страданий оказались пшиком, недоразумением! А ничего и не было, оказывается, виноваты капуста и свежевыжатые соки!
Капуста. Ха-ха. Так любимая Романом капуста… Важный продукт, который многим идет только на пользу, но вот именно Роману он неожиданно противопоказан!
Роман был вне себя. Он чувствовал себя обманутым, ему казалось, что все над ним смеются. Нет, конечно, врачи не смеялись в открытую, наоборот, они подбадривали Романа и говорили о том, что, какое это счастье, когда все обошлось, но про себя, мысленно, они все наверняка смеялись над ним. Потом, когда уйдут, будут уже в голос ржать над дурачком Эрлендом где-нибудь у себя в ординаторской…
Он решил покинуть больницу. Под расписку, под собственную ответственность. Его, конечно, отговаривали… Потом, поняв непреклонность пациента, написали список рекомендаций – что делать, чем лечиться, какую диету соблюдать.
…Было уже темно, часов восемь вечера, наверное, когда Роман вышел из ворот больницы. В домашнем костюме, мягких мокасинах, в них он тоже ходил дома… Хорошо, что Алиса дала ему с собой пальто.
Роман так и не позвонил жене. Было некогда, во-первых, а во-вторых, что тут говорить… Придет домой и лично обрадует ее.
Вот уж она точно обрадуется чудесному «спасению» мужа. Алиса – единственная, кто у Романа остался. Как она самоотверженно ухаживала за ним в последние дни!
Теперь у Романа ни друзей, ни поклонников. Даже родных больше нет. Мачеха, не чаявшая в нем души, и та отвернулась. Да, в общем, и фиг с ней, Лариса Игоревна – вздорная тетка, сумасбродка. Нет смысла жалеть о ее потере. Игнат? Да он и не был никогда родным.
Так что только Алиса, она одна у Романа.
Он поднял воротник длинного черного пальто. И, придерживая полы руками, медленно направился в сторону своего дома. Улицы были пусты, ветер раскачивал деревья, вокруг носились вихрем сорванные пожелтевшие листья. Грохотала чья-то крыша, раскачивались фонари.
Небо – темно-синее, почти черное, низко висело над городом, и иногда словно сполохи какие-то бежали по нему, и тогда становились видны краешки облаков – их подсвечивало молниями, что ли…
Определенно, на Костров надвигалась гроза, непривычная для октября.
Роман нажал на кнопку у калитки, что в воротах, поднял лицо к камере. Звук зуммера, калитка распахнулась.
Роман зашел во двор. Здесь, за высокими воротами, ветер не так свирепствовал, но все же на большой площадке в центре двора, выложенной плиткой, в свете фонарей кружились опавшие листья, рисуя тенями странные узоры.
Из пристройки для прислуги выскочил Петрович, в рубашке нараспашку.
– Вернулись? Живы? Все в порядке? Выписали? Ура-а!
– Да, все хорошо, возвращайся к себе! – замахал руками в его сторону Роман. – Сейчас польет, наверно…
– Не польет, это сухая гроза, я знаю…
– Иди уж, – опять замахал руками Роман. Он старался казаться добродушным и приветливым, но на самом деле искренняя радость Петровича его коробила.
Роман направился по дорожке к главному входу в свой «замок».
«А чего я переживаю, собственно? – вдруг подумал он. – Я вовсе не дурак, нет. Не испуганный идиот, переевший капусты… Пусть эти врачи не морочат мне голову… Один я знаю правду. А правда в том, что я действительно был болен. Тем самым, мучительным недугом, сведшим в могилу моих родных. Но я силой своих мыслей, своим правильно оформленным желанием – по всем правилам визуализации, я – сам себя вылечил. Да. И врачам только констатировать осталось, что никаких опухолей в моем организме не существует… А они там были, были… Просто я сам себя излечил, силами, данными мне!»
Эта мысль, что он сам себя вылечил, сам сотворил это чудо, пользуясь собственной, уникальной методикой, поразила Романа. Он вздрогнул, и затрепетал, жадно ловя ноздрями ночной воздух, пахнущий озоном и опавшей листвой.
Потом улыбнулся торжествующе и зашел в дом.
Тишина. Полутьма. Тепло родного дома.
Роман прошел в гостиный зал, включил свет. Вспыхнула тяжелая люстра под потолком, светильники по углам, имитирующие факелы. Сталь, хрусталь, позолота, мрамор, артефакты на полках, причудливые сувениры, даже меч, висевший на ковре, замерцали отраженным светом.
– Здравствуй, дом, – оглядываясь, громко произнес Роман. – Я вернулся.
В коридоре послышались легкие шаги, шорох и шелест одежды, и в зал влетела Алиса.
Увидела мужа и словно натолкнулась на невидимую стену – дернулась, сделала шаг назад.
– Ты? – удивленно произнесла она.
– Ага. Я. Сбежал!
– Сбежал?!
