Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
детскую сказку Артека ему прочитать не довелось… Между прочим, по документам он там провёл целую смену, но на самом деле путешествие по СССР ограничилось Москвой, а в Артек вместо Шимони отправился загадочный сын влиятельного венгерского чиновника…
В августе 1962 года в Москве Кароя обнял космонавт номер четыре – Павел Романович Попович. Имя Поповича тогда было на устах у всех: в том месяце он трое суток провёл в космосе. Кароль смотрел на него как на сказочного героя и представить не мог, что сам через сорок лет станет космонавтом! Попович подарил Карою открытку. Шимони сохранит её на всю жизнь. Как реликвию, возьмёт её в свой первый космический полёт, когда бывшему вундеркинду уже стукнет пятьдесят восемь.
Свою первую компьютерную программу он создал на советской ЭВМ «Урал-2». Ту, первую, перфоленту он тоже сохранит и, вместе с открыткой Поповича, сделает своим космическим талисманом.
Немало недель провёл Симони в России, готовясь к полёту. Дважды присутствовал на запусках космических кораблей в Байконуре, вошёл в космическую семью Звёздного городка, прошёл полный курс подготовки. Возлагал цветы к памятнику Юрию Гагарину, смотрел традиционный предполётный фильм «Белое солнце пустыни»…
За свои два полёта Симони раскошелился на 60 000 000 долларов. И он гордится, что сумел деньгами помочь освоению космоса. Во время полёта он отвечал на вопросы в своём интернет-блоге. Одна американка упрекнула Шимони – как он может тратить такие деньги на экстравагантные путешествия, когда в мире столько голодающих детей. Карой ответил: «В России есть десятки тысяч людей, начиная от высококвалифицированных инженеров и заканчивая техническим персоналом и лаборантами, которые несут дежурство на пульте управления, живя и работая в очень скромных условиях, особенно если сравнивать с американскими стандартами. Засыпая, я думаю о том, что мои деньги сделают для этих людей».
Дней минувших анекдоты…
Риторический аксессуар любой мужской компании, анекдот – это очень важная артерия в системе фольклора.
Анекдот – любимый жанр Пушкина, который аккуратно записывал лучшие истории остроумных светских краснобаев – про царей и писателей, про Ломоносова и Суворова. При этом и сам Пушкин прижизненно стал героем анекдотов. Устный жанр анекдота – вольное, беспечное, ироническое повествование о пустяках из жизни великих людей, а также «замечательных чудаков и оригиналов» – таких, как немец Мюнхгаузен или русский грузин Цицианов, байки о котором были популярны в пушкинские времена. Они, кажется, явились на нашу землю исключительно для анекдотов и сознательно творили жизнь в ироническом ключе. Без этого жанра вряд ли Пушкин нашёл бы пленительно раскрепощённую интонацию «Евгения Онегина» и «Домика в Коломне»:
Он рыться не имел охоты
В хронологической пыли,
Но дней минувших анекдоты
От Ромула до наших дней
Хранил он в памяти своей.
Автор классической «Частной риторики», лицейский учитель Пушкина Н. Ф. Кошанский так определял жанровое кредо анекдота: «Цель его: объяснить характер, показать черту какой-нибудь добродетели (иногда порока), сообщить любопытный случай, происшествие, новость… Достоинство их: в новости, в редкости, в важности…».
Об удивительных, невероятных случаях анекдот повествовал как об исторической правде. Ценится неожиданная развязка, быстрый прыжок от великого (чопорного, патетического) до смешного (дурашливого, абсурдного). Прислушиваясь к воспоминаниям старых чиновников, воинов, литераторов, Пушкин выуживал из длинных рассказов зерно исторического анекдота:
«Было уже за полночь. Вдруг дверь с шумом отворилась. Вбежал сторож впопыхах, объявляя, что за ним идет государь. Павел вошёл и в большом волнении начал ходить по комнате; потом приказал чиновнику взять лист бумаги и начал диктовать с большим жаром. Чиновник начал с заголовка: «Указ его императорского величества», – и капнул чернилами. Поспешно схватил он другой лист и снова начал писать заголовок, а государь все ходил по комнате и продолжал диктовать. Чиновник до того растерялся, что не мог вспомнить начала приказания и боялся начать с середины, сидел ни жив ни мертв перед бумагой. Павел вдруг остановился. Дрожащий чиновник подал ему лист, на котором был записан заголовок и больше ничего.
– Что же государь? – спросил Пушкин.
– Да ничего-с. Изволил только ударить меня в рожу и вышел».
Анекдот отражает характер народа – русского, венгерского, любого народа. В давнем русском словаре Брокгауза и Ефрона читаем мудрые слова: «Во всей фигуре и выражении лица мадьярского крестьянина проглядывает чувство собственного достоинства и спокойствие, не позволяя даже и подозревать, какую буйную энергию способен он проявить во время возбуждения». Русский человек тоже спокоен и терпелив, но уж если «гром грянет» – добродушный, сонливый медведь тоже становится буйным. Этот народный характер проступает, приоткрывается в фольклоре. Нередко герои анекдотов – это просто характерные типажи своих народов.
Частенько в анекдотах обыгрываются стереотипы восприятия разных народов. «Встретились русский, француз и американец…» или «Русский, поляк и венгр» – это привычные запевки анекдотов, в которых «русский» и «венгр» – не столько определение национальной принадлежности, сколько амплуа, театральные маски. Русские простодушны и пьют водку без перерыва на обед (её, родимую, я кушать и буду!), а венгры жизнелюбивы и запивают вином извечно острые блюда. Разумеется, такие анекдоты не дают представления о национальном характере, зато хорошо показывают штампы, расхожие клише, поверхностный международный имидж стран и народов… Примеры? Извольте. Разговорились как-то француз, американец и русский.
– У нас, – говорит француз, – счастье – это, если у тебя есть вилла, ферма и любовница.
– У нас страна великих возможностей, – говорит американец, – поэтому для счастья нам нужно две виллы, две фермы и две любовницы.
– А у нас, – подытожил русский, – одни вилы на две фермы, и люби, кого хочешь!
А вот – сэвовский анекдот, в котором русский, поляк и венгр осваивали просторы Африки и угодили в плен к людоедам. Вождь племени сказал: «У нас в ущелье сильно эхо. Вы по очереди будете кричать. Чьё слово эхо будет дольше повторять – того мы отпустим, остальных съедим». Поляк закричал: «Ещё Польска не сгинела!». Эхо один раз повторила последнее слово – и умолкло. Венгр крикнул: «Янош Кадар!». Эхо два раза повторило фамилию лидера Венгерской Народной Республики. А русский как закричит: «В магазин водку завезли!». «Где, где, где… Где, где, где…», – целый час не унималось эхо.
Известен анекдот об английской даме, которая во время пребывания в Венгрии, говорила о венграх, презрительно называя их these foreigners (эти иностранцы). Когда ей осторожно и вежливо объяснили, что в Венгрии она сама иностранка, дама очень удивилась и ответила, что, поскольку она англичанка, она нигде не может быть foreigner: это весь остальной мир – иностранцы.
Нередко венгров и
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
