Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
бумажке, поднялся и вложил записку в один из металлических цилиндров на стене. От пневматического лифта донесся тихий шелест пара.
Как мы собрались охотиться за Чудовищем?
Оперативный штаб «Пинкертона» одобрил наше участие в поисках, и нам предоставили доступ к документам «Арарата» по делу. Уолсингему я отписался только, что мы «расследуем истинное положение вещей», так что мой статус повис в воздухе. Формально я принял приглашение Гранта, но решил, что о деталях подумаем с командой на месте.
«Хотите ознакомиться с документами по Тому Самому?» – усмехнулся Батлер, когда мы прибыли в деревенского вида порт в Иокогаме, и вскоре я понял почему: даже составленные в самых общих чертах, без деталей, эти бумаги занимали целую гору чемоданов. Тут собрали сводки о случаях неистовства мертвецов по всему миру. Не только о замке Фалькенштайн и южноамериканском Консельейру – материалов по делам, в котором подозревали след Того Самого, накопилось столько, что одному человеку такое прочесть и систематизировать уже не под силу.
По пути в Сан-Франциско на борту «Ричмонда» я попробовал подступиться к расшифровке «Записей», а параллельно скармливал Пятнице документацию, которую выдал «Пинкертон». В его голову, праздно уставившуюся куда-то в чертоги мира иного, плавно вливалась информация о случаях буйства мертвецов. Меня не оставляло ощущение, что я занимаюсь какой-то бесполезной ерундой, заполняю великое ничто бессмысленными буквами. Легкая растерянность на лице Пятницы в какой-то момент передалась и мне. Я заметил, что чувства во мне постепенно гасли, амплитуда эмоциональных колебаний уменьшалась. Похоже, я выгорал.
Я превращал мозг Пятницы в энциклопедию бесчинств, которые учинили мертвецы. Один допустил ошибку при правлении повозкой и влетел в группу детей. Второй толкнул своего хозяина в камин. Третий растоптал младенца. Большую часть этих историй публиковали на последних страницах газет в разделе происшествий, среди прочих обыденных несчастных случаев, которые забываются через несколько дней. Действия мертвецов объясняли некорректным обслуживанием, роковой случайностью, естественной закономерностью.
Материалы «Арарата» состояли из газетных вырезок, не отсортированных по степени важности. Видимо, чтобы не создать ложного базиса, что́ считать важным, а что нет. Как словарь составляется по алфавиту, так и тут поток фактов разбивался на фрагменты, подчиненные простой последовательности.
Некрофил, заразившийся странной болезнью; две дамы, подравшиеся до крови за приглянувшегося мертвеца; жена, воскресившая неверного мужа, только чтобы еще раз его убить. Записи «Арарата» в бесконечных подробностях иллюстрировали тьму человеческих страстей. Секта, провозгласившая мертвеца антикварной модели святым, получила откровение и окончила свои дни групповым самоубийством. Богач, который устроил из мертвецов пир с копошащимися блюдами, а его за это линчевали. Дворянин, который похищал пришедшихся ему по нраву женщин, умертвлял их, воскрешал в виде мертвецов и собирал у себя в замке. Человек, который связал себя с мертвецом брачными узами, а потом его труп нашли жестоко обезображенным. Дело о младенце-умертвии. Еще кто-то сделал франкеном свою любимую юную дочь, чтобы навсегда сохранить ее прелестный облик. Один мужчина украсил мертвецами, переделанными в объекты искусства, собственное поместье.
Качка в океане не шла на пользу моему желудку, и я, сдерживая рвотные позывы и придвинув поближе таз, выделенный мне для этих нужд, принялся изучать каталог изъятой у этого любителя искусства коллекции.
Четырехрукий мертвец. Два тела, сшитые в подобие кентавра. Одного обратили в жировоск[52], который, по слухам, очень дорого ценится в криминальной среде. Получилась целиковая «рука славы»[53], которая своими вялыми шевелениями предсказывала успех или неуспех преступного предприятия. Целый список имитаций великих произведений искусства. Венера Милосская, «Лаокоон и его сыновья», «Плот “Медузы”», «Фракийская девушка с головой Орфея». Атлант, придавленный огромной скалой, голова Мимира. Целый ворох неудачных копий Ники Самофракийской. Отдельная глава в каталоге была посвящена композициям в жанре ванитас[54] с декоративно оформленными мертвецами. «Чучела» горгон, гарпий, мантикор. «Цербер», которому пришили к плечам две лишние головы.
По капризу живого человека все эти тела перелепливали, разрезали, перешивали, и в таком вот залатанном виде они проводили свою вечность в смерти. Список постоянно умирающих мертвецов тянулся бесконечно.
– Какое же у людей безудержное чувство юмора, – удивленно присвистнул Барнаби, заглянув мне через плечо, и я бросил на него укоризненный взгляд. Он пожал плечами: – Ну не сердись! А что Великобритания творит по миру? Хотя, справедливости ради, старушка Англия не одна таким балуется.
Он провел по списку пальцем:
– Африканцы – такие же люди. Все едино.
Его слова прозвучали для меня дико. Как раз тут список закончился.
– Большинство самых темных страстей человека прорастает из вполне понятных корней. У этих чудаков нет амбиций, которые сотрясают государства, им просто хочется привлечь немного внимания, сделать свою жизнь интереснее.
Заметив, как скепсис проступает у меня на лице, он добавил:
– Я, понятное дело, не хочу сказать, что за нашу страну воюют одни ненормальные, которые творят бесчинства по своей естественной злобе. Я имею в виду, что с этим ничего не поделаешь. Когда не понимаешь, что стоит за приказом, а подчиняться приходится, ты подчиняешься. А не рефлексируешь.
Да, все эти зверства в лежащем передо мной списке – лишь частное проявление того, что люди творят друг с другом. Подобное сплошь и рядом учиняют даже с живыми людьми под предлогом дознания, возмездия или просто чтобы выпустить пар. Все, что когда-либо может произойти, однажды произойдет. В конце концов, переделывать мертвецов законом не запрещено, а поскольку материя неспособна испытывать боль, то и рамки морали к ней применимы не в полной мере. Мертвецы дешевы, потому и заменили людей на фабриках, но не только: людские страсти они удовлетворить тоже способны.
– Меня больше волнует вопрос, как мы выйдем на То Самое, распутывая все вот эти дела?
– Другого-то способа все равно нет.
– Ну, не знаю, – наклонил голову Барнаби, – мне кажется, это человеческие демоны. То Самое тут ни при чем.
Барнаби прав, подобное однажды произошло бы в любом случае. Такие истории будут повторяться. Поглядев на объем документов, я невольно подумал, что То Самое приложило руку хорошо если к сотой части всех этих происшествий.
– Хотя мне-то что за дело, – начал мой компаньон. Он, наверное, хотел сказать, что ему все нравится, так что мешать он мне не будет. – Скажи, а что ты сделаешь, если найдешь То Самое? Если устранить причину, следствие все равно никуда не денется, только повлечет за собой что-то новое. Первопричина-то всей этой кутерьмы не Чудовище, а сам мистер Франкенштейн. Чудовище…
Капитан выдержал небольшую паузу.
– Ну, впрочем, назвать его жертвой у меня язык не поворачивается.
– Нельзя же его просто так оставить в покое. Не исключено,
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
