вовсе заплакали. Генерал еще раз обнял его и доктора Штаубе,
– Дорогой мой друг Карл, могу ли я вас так звать,
– Конечно, конечно, никаких проблем,
– Дорогой мой друг Карл, я хочу от чистого сердца поблагодарить вас за сына Герхарда. Он не только выдающийся хирург от бога, но самое главное он человек с большой буквы. Я в своей жизни не встречал людей без изъянов, но Герхард такой человек. У него нет недостатков, у него есть великая сила веры. Веры в Господа, веры в человека, веры в будущее и в благополучие. Я могу говорить много и долго, но делать этого не буду. Лишь хочу сынок тебе пожелать счастья, удачи, здоровья родным и близким, много хороших друзей и конечно, прекрасную жену. Еще, если захочешь вернуться в госпиталь, милости просим, я был бы только рад, – и, улыбаясь, генерал добавил, – но только после того, как восстановишь свою память.
До самого утра они гуляли. Генерал рассказал им, как Маршалл Рокоссовский сорвал погоны начальника особого отдела, и отправил его в Сибирь. Как приказал расстрелять следователей и их тут же поставили к стенке.
– А не расстреливать нельзя было? – с сожалением спросил у него доктор Штаубе.
– Дорогой Карл, если сам Маршалл Советского Союза поверил вашему сыну, разрешил ему поехать домой, эти тыловые крысы не имели права отменять его решение. Мало того, что они усомнились в решении Маршалла, вдобавок, пытали ни в чем неповинного человека. Нет, если бы эти тыловые крысы понюхали пороха, были бы другими. Но нет же, генералов Победы пинают, как собак. Вот теперь скажите мне мой друг Карл, заслужили ли они свое наказание или нет?
– Да, я понимаю, они безбожники, но все-таки их нужно было бы наказывать по иному, не по-божески это, отнимать жизнь человека. И тем более те пострадали из-за моего сына Герхарда.
– А ваши фашисты поступали правильно, когда тысячи и тысячи людей отправляли в печь? Они даже свой народ не жалели, мало немцев пало от их рук.
– Тогда была война, будь она проклята, но сейчас-то мирное время…
И тут Герхард заметил, что спор его отца с генералом заходит уже далеко, если так далее продолжить, то ни к чему хорошему не приведет.
– Папа, – мимикой показывая ему, остановить спор, – ты хотел у Игоря Захаровича о чем-то спросить.
Сразу же сообразив, доктор Штаубе поменял тему разговора,
– Игорь Захарович, если позволите, разрешите спросить,
– Да, конечно, – вежливо ответил генерал.
– Если не секрет, сколько Вы можете погостить у нас?
– А, что, я уже вам надоел? – Рассмеявшись, спросил генерал,
– Боже упаси, нет, конечно. Живите столько, сколько душе будет угодно, – как бы оправдываясь, сказал доктор,
– Знаю, знаю, мой любезный друг Карл, – крепко его, обняв, – вы родной отец Герхарда, а это значит, вы такой же открытый и душевный человек, как ваш сын. Вы только не переживайте, я пошутил, когда сказал, что надоел. Герхарда полюбил как собственного сына, и знаю, для меня его дом открыт, как и мой для вас. – И генерал поцеловал и Герхарда и доктора.
– Спасибо Вам Игорь Захарович за теплые слова, Вы правы, наш дом всегда открыт для Вас. А теперь, собственно о нашей просьбе. Мой друг Артур один из самых сильных травматологов Германии. После реабилитационный его курс не имеет аналогов в мире. Сына моего Герхарда Вы знаете, а я такой же врач, как и он. Так вот, я хотел бы, чтобы Вы у нас немного задержались, а мы бы Вас полечили, и восстановили Ваш организм. Но для этого, нам нужно хотя бы десять дней. Могли бы Вы столько задержаться?
– А почему бы и нет! Здесь мне нравиться. Воздух и окрестные места изумительны, я об этом говорил Герхарду, когда наш госпиталь стоял в вашем городке. После Манчжурии был в отпуске, и с собой забирал Герхарда, чтобы показать ему наши края. Он не даст соврать мне, ваши края и моя Родина, словно братья близнецы, абсолютно одинаковы и очень похожи. – Затем обращаясь к Герхарду, – еще не забыл?– спросил генерал.
– Это были мои самые счастливые дни, после контузии, – ответил Герхард.
– Вот видите, – продолжил генерал, – так, что и мне стоит немного оклематься, и действительно подлечиться. А то негоже генералу Советской Армии ходить с синяками и с такой рожей, – показывая себе на лицо, расхохотавшись, сказал он.
– Ладненько, мы сегодня же приступим к Вашей реабилитации. А когда немного поправитесь, поедем на охоту, – с улыбкой сказал доктор Штаубе, и добавил, – Вам там, куда мы Вас повезем, безумно понравится, вот увидите. Эту охоту Вы запомните на всю жизнь.
Утром после завтрака, генерал отдал указание сопровождавшим его офицерам о том, что как только в расположении части появится китаец Ли Бя Хо, привезти его сюда в Зальцбург, и отпустил их.
Сразу же после того, как уехали сопровождавшие генерала офицеры, к нему подошёл доктор Штаубе.
– Игорь Захарович, Вы врач и надеюсь, понимаете, что пациент, если хочет выздороветь, должен беспрекословно выполнять все указания лечащего врача, не так ли?
– Да, именно, так.
– Ну, что ж, с этой минуты, Вы не генерал полковник Романов, а наш пациент. Прошу Вас, пройдите в палату, – немного шутя и немного строго, сказал доктор.
Генерал, подчиняясь указаниям своих врачей, сначала приложил свою руку к виску, – слушаюсь, товарищ доктор, – и улыбаясь направился в дом. Так началось лечение генерала. На пятые сутки у него на лице не осталось синяков. Хотя и немного на их местах и были почти невидимые красные пятнышки, но в целом он чувствовал себя гораздо лучше.
Доктор Артур Розенкирхен и впрямь был кудесником своего дела. Ни одно ребрышко, ни суставы уже не беспокоили его. Генерал чувствовал себя замечательно. И вот однажды, когда закончились процедуры, генерал, как бы обиженный вполне серьезно сказал им,
– Я, наверное, вам порядком надоел,
Не понимая ничего, Герхард, его отец и доктор Розенкирхен переглянулись между собой.
– Игорь Захарович, это не так,– стал оправдываться доктор Штаубе,
– Так, так,– как бы настаивая, произнес генерал, – тогда почему вы меня быстро вылечили, – а затем, поняв, что его розыгрыш не удался. – Дорогие мои, я пошутил. Я безмерно благодарен вам. Не думал, что вам удастся меня так быстро вылечить. Поверьте, чувствую себя замечательно, – сказав, он каждого стал обнимать, и, пожимая им руки, – спасибо, спасибо вам за все, – сказал каждому отдельно.
На шестые сутки, с двумя ящиками коньяка от Маршалла и с запиской, – на свадьбу Герхарда от Рокоссовского, – а также с китайцем Ли
