Книга Козни колдуна Гунналуга - Сергей Самаров

Башня была построена около тридцати лет назад, и колдун сам тогда, с природным терпением и упорством, руководил строительством, хотя был человеком еще достаточно молодым и малоопытным в житейских делах, так далеко отстоящих от рода его деятельности. У него были высокие требования, и никто из строителей не осмеливался ослушиваться колдуна, чтобы не навлечь на себя беду. Но сами строители никогда раньше подобных сооружений не возводили, и вообще ни норвежская, ни шведская земля не знали еще каменного строительства, высотой превышающего один этаж. Гунналуг требовал, чтобы его башня была высотой в четыре этажа. Но привлекать для строительства иноземцев, имеющих опыт такого строительства, не желал и заставлял местных работников учиться на ходу. Они учились и строили. Замешивали глину и песок на желтке яиц морских птиц и птичьем помете и скрепляли камни, промазывали щели. Не верили, что смогут построить, но башня росла день ото дня, не верили, что она будет стоять и не упадет через год, однако она стояла уже три десятилетия и падать не собиралась.

Глина и песок были под ногами. Морских птиц, откладывающих в скалах яйца, было даже больше, чем людям хотелось бы, а уж птичьего помета в тех же скалах каждое лето набиралось множество, и возить его можно было телегами. Камни для строительства тоже можно было найти по округе в изобилии. Гунналуг требовал, чтобы использовались только камни темного цвета, потому что, на его взгляд и вкус, только черная башня могла стать достойным обиталищем последнего представителя ордена темнолицых колдунов. И только такие камни на строительство и возили. Башня выросла. И стояла прочно.

С годами Гунналуг все больше и больше привязывался к своему детищу и иногда думал даже, что это — главное творение его жизни, то, что останется после него, может быть, на много веков. Но, естественно, никому о своих мыслях не сообщал. Однако думал, что люди со временем забудут о том, чем он занимался, забудут, что был такой могущественный колдун. Но башня так и останется и будет называться, как и прежде, Черной башней Гунналуга. Значит, имя его будет долго еще звучать и выходить в иные миры, где он сам будет тогда обитать, магическими вибрациями, которые в себя впитало. И это будет сохранять его могущество даже там, в ином измерении, и во все века…

* * *

Завершив все необходимые дела в имении Дома Синего Ворона, а они требовали многих сил и времени, Гунналуг наконец-то отправился в свою уединенную и отдаленную от человеческого жилья Черную башню, куда стремился уже давно, чуть не с первых дней похода с Торольфом Одноглазым. За его спиной стражники вели и двух пленниц — Всеведу с дочерью, с которыми колдун расставаться не хотел. В цепи и ошейники их по-прежнему не заковали, но в этот раз, чтобы не подгонять окриками, поскольку колдун не любил громких резких звуков, способных сбить его с раздумий, вели на веревках, которыми связали в запястьях руки.

Добравшись в конце концов до места, отдав несколько мелких распоряжений и приказав отвести пленниц в нужную камеру, Гунналуг сначала осмотрел все нижние помещения башни, проверяя, как поддерживался порядок в его отсутствие, потом забрал из своей комнаты невидимую человеческому глазу сеть, сделанную дварфами, и спустился в подвал к пленницам. Эта сеть, плод искусства подземных жителей, не только сама была невидима. Она делала невидимым то, что накрывала, а если прочитать соответствующее заклинание, то ни нож, ни меч не могли повредить сеть и сами от соприкосновения с невидимыми нитями оплавлялись. И выйти из-под нее было тоже невозможно. И этой сетью накрыл своих пленниц. Зачем колдуну цепи и ошейники, которые может снять любой кузнец, если у него есть то, что никому снять не под силу.

Такая предосторожность, как думал Гунналуг, была вовсе не лишней, поскольку длиннорукий сотник русов Овсень попытается найти жену с дочерью. Кто знает, какими помощниками окружил себя этот воин и какими средствами поиска они обладают. Может быть, они и сумеют найти следы и добраться сюда, в Черную башню, чтобы вызволить пленниц. Правда, для этого следует совсем потерять страх. Но уж если они сюда плывут, в чужую страну, прославленную своими воинами, и не боятся смерти, то могут не испугаться и колдовства. Кроме того, сам колдун не всегда находится в башне. Если в его отсутствие пожалуют, то могут дойти и до подвала.

Ну и что? Ну и пусть там ищут то, что увидеть невозможно и до чего невозможно бывает добраться. Искать не вредно, а найти невозможно.

Но упорство Овсеня и его бесстрашие самого Гунналуга слегка пугали. Конечно, не теми мощными руками сотника, что сумели справиться со Снорри Великаном, а кое-чем иным. Колдун начал думать, что кто-то упорно и постоянно отыскивает в верхних мирах его нити поиска книги и по этим нитям не только добирается до него, но и его самого обессиливает. Это было вполне вероятно, и Гунналуг сам, возможно, будучи в полных силах, сумел бы такое дело сделать. Хуже всего, если это существо, что сумело его отследить и обессилить, входит в окружение Овсеня. Тогда естественна и его смелость в этой поездке. Подозрения, конечно, в первую очередь падали на шамана, которого Гунналуг не сумел вовремя уничтожить полностью. Только потрепал, неподготовленного. Но теперь тот подготовился и действует из высших миров, как из темноты. Шаманские искусства сильно отличались от искусства классического колдовства, но Гунналуг знал о них мало. Он знал только, что шаманы совершают «путешествие» в верхних и нижних мирах. То есть там, где проходят нити его поиска седьмой гиперборейской скрижали. Прокладывание нитей поиска в верхнем мире — вещь сама по себе очень сложная и трудоемкая. Она в основном и вытягивает силы из колдуна. А шаман в тех мирах чувствует себя не хуже, чем на земле. И если Гунналуг отслеживает нити из естественного и привычного своего мира, то шаман может их отслеживать напрямую, может даже пальцами потрогать и узлом завязать. Наверное, есть какие-то специальные шаманские техники, помогающие обессилить находящегося на земле колдуна. Колдун на земле силен, а в верхнем мире он не может даже сам появиться. Но шаман оттуда работает и силен именно там. А на земле он слабее колдуна. Но если из верхнего мира можно мешать жить в земной жизни, то из земной жизни невозможно помешать действовать кому-то, находящемуся в верхнем мире. И Гунналуг чувствовал свое бессилие против шамана. И это пугало его.