и почти до завершения Второй мировой войны - характеризуется не только интенсивным навязыванием определённого типа культуры и идеологии в двух враждебных друг другу диктатурах, но и накоплением множества впечатлений - в ходе наблюдения за врагом в военные будни и в плену.
После 1945 года в Восточной и Западной Германии развиваются собственные литературы и новые направления искусства. Влияние Советского Союза приводит к переориентации во всех сферах культуры ГДР, несмотря на попытку отдельных деятелей искусства создать собственное пространство для творчества. В СССР также возникают альтернативные культурные модели, не становясь, однако, доминантными. За этой тенденцией внимательно следили и в ГДР, и в ФРГ, хотя в Восточной Германии это скрывалось, а в Западной, наоборот, открыто говорили о новой надежде на культурную открытость.
Новая фаза отношений была отмечена таким знаковым явлением, как гласность, декларированная в ходе перестройки. Этот период можно было бы назвать «одновременностью неодновременного». Происходит восстановление всего того, что ранее не было доступно обществу. Эта новая ситуация рассматривалась в обеих Германиях как частичный слом, но также и как прелюдия к событиям, которые могли бы произойти после воссоединения ФРГ и ГДР. Тогда у немцев появилась общая надежда на возобновление отношений, свободных от конфронтации эпохи холодной войны. В тогдашней лавине новой литературы можно было ощутить переживания, характерные для ритма сменявших друг друга эпох войны и мира, конфронтации и восстановления отношений, стартовавших после уничтожения фашизма в Германии и разрушения сталинизма в СССР. Официальная дистанция, охраняемая с помощью физических границ, преодолевалась взаимной Трансформационные процессы в русско-советской культуре 217 симпатией и близостью, большей свободой передвижений и уже не регламентированными властями контактами между немецкими и советскими институтами, а также отдельными гражданами. Особенно от этого выиграли вузы.
Помимо этих культурных диспозиций, во взаимовосприятии двух народов в ХХ веке большую роль играли два разнонаправленных фактора. Во-первых, уже упомянутые личные контакты. Во-вторых, попытки СМИ с помощью пропаганды подчёркивать противоположности, «разжигать рознь». Стереотипам и мифам, бытовавшим в общественном сознании двух народов, пытались придать сугубо политическую функцию. Именно так одновременно рождаются, с одной стороны, надежда на разрушение советского большевизма, с другой - желание окончательно решить общественно-политические проблемы при победе коммунизма.
Тяжкая ноша конфликтов ХХ века повлияла и на научный анализ социально-культурных тенденций как в России, так и в Германии. Разумеется, там, где в этом присутствовал государственный интерес, власти содействовали обмену - здесь можно упомянуть и пакт Молотова - Риббентропа, и работу «культур-офицеров» из военной администрации в Германии, и акт возвращения картин в Дрезденскую галерею, и - уже позже - такие мероприятия, как «Дуйсбургские акценты», «Дни культуры» в Дортмунде, выставки «Берлин - Москва». Однако вопрос границ также нередко всплывал, например, при обсуждении «особого статуса» Западного Берлина и при решении вопроса о разделе трофеев.
Своим путём развивалось сотрудничество Советского Союза с ГДР. Большое внимание и та, и на другая стороны уделяли всем сферам культуры и образования - в этом, конечно, присутствовал политический умысел. Как поддержка, так и помехи, создававшиеся партийными и государственными структурами ГДР в отношении литературы, искусства, музыки и театра, по сей день остаются не до конца изученными. Взаимоотношения между СССР и Западной Германией в тот период несравнимы по масштабу с отношениями между СССР и Восточной Германией. После объединения ГДР и ФРГ ситуация изменилась в очередной и последний раз. Настал черёд развитию нормальных культурных взаимоотношений, хотя ещё долго они не достигали уровня, характерного для эпохи, предшествовавшей Первой мировой войне.
Что касается науки, то могу привести приятный пример из собственного постперестроечного опыта: около 130 немецких и российских историков смогли в продуктивной и дружной атмосфере несколько лет работать над Вуппертальским проектом Льва Копелева, участвуя в ряде интересных дискуссий и публикаций. Ещё один проект, целью которого было изучение процессов, протекавших за кулисами советской культурной политики, был осуществлён с привлечением почти всех главных государственных архивов Москвы. Возможность сотрудничества получили и многие вузы, которые сегодня работают на основе долгосрочных договоров. И это лишь некоторые показатели стабилизации современных российско-германских отношений.
... Круг замыкается. Столетие страха и недоверия, антипатии и агрессии закончилось, у нас появился шанс. Ценою трагедий и потерь мы пришли к принятию истины: вмешательство политики или идеологии наносит вред нормальному культурному обмену и разъединяет то, что должно быть общим - пространство культуры.
Перевод: Даниил Бордюгов
V. Биографические заметки
От русского языка к диалогу с Россией[65]
Первые сближения
Я родился в Берлине в воскресенье, 2 января 1938 года, около 8 часов утра, во время сильной метели. Тогда я еще не мог знать того, о чем с ужасом узнал только во время учебы в старшей школе и в университете - о Гитлере, его диктатуре, развязанной им войне и уничтожении миллионов евреев, цыган и попавших в политическую опалу немцев и иностранцев.
Лишь с годами я также понял, что каждая тирания почти всегда сопровождается войнами и убийствами. Большинство солдат, которым пришлось отправиться на Вторую мировую войну, были еще детьми или молодыми людьми, которые только начали создавать свои семьи - как и всегда, надеясь на мирное будущее. У старших солдат еще были живы воспоминания о Первой мировой войне и ее бесконечных последствиях для экономики и культуры, не говоря о многих демографических и этнических изменениях, новая волна которых поднялась после Второй мировой и осталась в их памяти до конца жизни. О холодной войне во время моих спокойных домашних родов ни я, ни мои родители не могли и предполагать...
Мои воспоминания начинаются в тот момент, когда уже шла война - наверное, мне было около трех лет. Папа был призван на службу и иногда приходил домой в униформе. Поскольку он оказался не пригоден к участию в военных действиях, до конца войны он выполнял различные хозяйственные поручения в берлинском варьете «Скала». Несколько раз он брал с собой меня и других детей, чтобы мы могли бесплатно посмотреть представление, стоя рядом с одним из прожекторов. Лишь много лет спустя я осознал, что обе танцовщицы, которые временно жили у нас, выступали в том же самом театре. Они всегда были веселы и у нас дома тоже охотно демонстрировали свои длинные ноги. Всё это, впрочем, скорее несущественные осколки воспоминаний, пусть даже имевшие определенное значение для четырех-пяти-летнего мальчика.
Среди многих других наложивших свой отпечаток деталей, прежде всего, следует упомянуть те впечатления, благодаря которым я впервые узнал о войне и о ее воздействии
