У неё даже рот приоткрылся.
И Юзеппи скривился ещё больше.
Маркиз Инвиато открыто любовался дочерью, и когда глянул, наконец, на монарха, вид имел такой гордый, будто приволок к трону сундук с золотом, а не какую-то глупую курицу, почти цыплёнка. И даже когда девчонка споткнулась на ровном месте прямо у ног короля Юзеппи и чуть не упала, маркиз подхватил её и ободряюще улыбнулся, вместо того, чтобы строго отчитать и поставить глупую дуру на место. От королевского презрительного взгляда не укрылось и то, как посол легонько погладил девчонку по руке, а та расплылась в виноватой улыбке и кивнула отцу в знак благодарности.
Эта улыбка на некрасивом лице вызвала волну отвращения в душе Юзеппи, названного при рождении Карху, и он записал невесту наследника соседнего государства в уродины и круглые дуры. Ладно, второе в принципе было характерно для всех женщин, независимо от возраста и происхождения, а вот с первым Дамиану-наследнику явно не повезло. Это немного порадовало короля.
Поклоны уродины и дуры были отработаны, но было заметно, что девчонка неловкая. Её почтения хватило только на поклон, а затем она, демонстрируя крайнюю степень невежливости, широко распахнула свои маленькие блёклые глазки и спросила у него, у самого короля:
– Ваше величество, а мне можно будет посмотреть вашу страну? У вас всё такое необычное!
И прежде чем согласиться и отослать подальше это бенестарийское несчастье, он не забыл кивнуть шаману, чтобы тот проверил перстень на руке девушки. Старик в шкурах и звенящих побрякушках послушно склонился пред королём до самого пола, демонстрируя гостям степень подобострастия, достойную короля, и, подхватив гостью под руку, вместе с её отцом вывел юную невежду за дверь. А когда вернулся, мелко тряс головой и глядел на Юзеппи через узкие щёлки глаз и улыбался щербатой улыбкой, бормоча: «Невеста, невеста, это точно».
***
Дамиан прочитал записи о допросе графини Релюсьен, отложил бумаги в сторону и задумчиво уставился в окно. Честолюбивая глупышка, возомнившая о себе невесть что. Печально, но не более. Он мог ей многое простить, но оскорбления в отношении Милэды – никогда.
Теперь, когда место фаворитки было свободно, в коридоре, ведущем в его покои, иногда выступали из тени женские фигуры. Но раз за разом Дамиан проходил мимо. Чего-то им не хватало, этим женщинам, чего-то неуловимого, чего, впрочем, не было и у Лали. Дамиан не думал об этом, хватало того, что у него уже было – его служба безопасности, поиски принцессы Тойво, разделение Академии, болезнь отца, поиски единственной. Эти мысли посещали его, лишь когда очередной женский силуэт появлялся в коридоре.
Дамиан отложил бумаги, устало потёр переносицу и снял трубку телетрофона:
– Слушаю! – и когда отозвалась девица-связистка, назвал номер маленького домика на окраине столицы.
– Госпожу пригласи, – приказал служанке, принявшей вызов. И вот уже знакомый голос:
– Добрый вечер, мой реджи.
– Здравствуй, Милэда. Ты свободна?
– Для вас – всегда, – проговорила с улыбкой.
– Я приеду часа через два. С делами справлюсь и приеду.
– Хорошо, мой реджи, буду ждать.
Распрощавшись, Дамиан вздохнул, предвкушая приятный вечер, и снова углубился в бумаги.
***
Лали держала в руках приказ, подписанный наследником. Там чёрным по белому было написано о великой королевской милости к графине Релюсьен и о награде за все её заслуги на поприще воспитания детей – разрешение на брак с бароном, чьи земли лежали далеко на востоке. С простым бароном!.. Какая насмешка!
Лали подавила горечь и принялась читать дальше. Барон был богат, немолод, вдовец и был не прочь создать семью с девушкой благородного происхождения. А вот её о согласии никто не спрашивал…
Тонкая рука без колец и других украшений, державшая лист, дрожала. Взгляд карих глаз, наполненных слезами, был устремлён вдаль, за окно, а в мыслях бродили обрывки разговоров с безопасником дворца, которому пришлось выложить всю историю с отвлечением от принца всех соперниц, о безобидной следилке на калитке домика княжны Маструрен, о своих тайных желаниях выйти удачно замуж.
Её слова проверили и перепроверили, возили на ментальную проверку к какому-то профессору в Академию, взяли магическую клятву о том, что она никогда не замышляла ничего против наследника, ещё одну о том, что никогда и не посмеет, и ещё одну о том, что в течение следующих двадцати лет не появится в столице.
Ещё в мыслях возникало лицо жениха – полноватого мужчины с залысинами и изрядным животиком, его маленькие глазки, хоть и не злые, но не очень симпатичные, его радость оттого, что наследник так расположен к нему и дарит невероятную возможность увезти к себе в предгорья благородную, молодую и красивую жену. Именно это мужчина – низенький, полноватый – уже ждал её в дворцовой сантурии, а она всё не решалась в последний раз выйти из своей комнаты, заставленной саквояжами и сундуками с вещами.
Настойчивый стук в дверь оторвал её от чтения и от мыслей. В комнату вошла старейшая фрейлина королевы, заквохтала, запричитала и, подхватив Лали под руку, увлекла в коридор, махнув слугам, чтобы выносили вещи для погрузки в карету барона. Путь до сантурии был недолгим, да и Лали не вполне отчётливо ощущала время. И вот она во внутреннем дворе королевского дворца, где она когда-то в толпе встречала выходившего из сантурии принца Дамиан после Ритуала.
Только теперь сама идёт туда.
Как невеста. И вовсе не невеста принца…
В полумраке сантурии, среди этих древних стен, отражавших звуки, слова оч’Ивара звучали не слишком отчётливо, но в нужном месте она сказала «да» и когда было нужно, подставила для поцелуя губы. Её муж был нежен, смотрел на неё с восхищением и поцеловал с большим чувством. Он бережно повёл её на свежий воздух, а затем – к карете, которая уже к вечеру сегодняшнего дня через порталы, с разрешения, выданного тем же наследником, должна прибыть на место.
Дверца захлопнулась, перед глазами Лали последний раз мелькнул в окошке королевский дворец, и она прикрыла глаза. Впереди – земли в Предгорьях, барон, тихая скучная жизнь, мало отличавшаяся от жизни в монастыре. Но она – баронесса. А барон богат. Значит, её дети, нет, лучше просто ребёнок, одного ребёнка должно хватить, никогда не будет знать, что такое нищета, а она будет его любить.
По её щеке покатилась одинокая слеза, а пухлые руки барона бережно взяли её ладошку, погладили, и низкий тихий голос произнёс:
– Да, у нас там не столица. Но обещаю вам, что сделаю всё, чтобы вы были счастливы, драгоценная моя супруга.
Конец первой части
