– Камин?
– О да.
– Когда подъедете?
– Уже выезжаю, – сказал устало, но даже смог улыбнуться.
– Жду вас, мой реджи!
И в голосе девушки тоже послышалась улыбка. Дамиан дал отбой, несколько мгновений посидел, не двигаясь и боясь признаться себе, что его тянет навстречу княжне с непонятной силой. Смотрел на свои руки и с удовлетворением наблюдал, как успокаивается дрожь. И когда последние вздрагивания унялись, встал и пошёл к выходу.
Он позволил себе длительный, почти двухчасовой отдых у Милэды – посидеть у камина с закрытыми глазами, втянувшись в удобном кресле, послушать треск сгорающих поленьев и тихий шорох карандаша в руках хозяйки. Медленно, ощущая каждую глоток на вкус и запах, выпить чайничек-другой чаю.
Не спешить.
Расслабиться.
Дышать медленно и ровно.
Думать о приятном. Или вообще ни о чём не думать.
Молчать...
Когда он, спокойный, вернувший себе равновесие, уже шёл по дворцу, в котором родился и вырос, его мысли крутились вокруг того, почему здесь отдых не такой приятный. Сегодня у Милэды чего-то не хватало, какой-то мелочи – то ли печенье к чаю было другое, то ли запах поленьев, но эта малость совсем не мешала ему наслаждаться покоем, набираться жизненных сил.
Почему в родном дворце не так? Чего не хватает? Интересно, а как у матушки, как у брата? Так же? А когда он найдёт свою единственную, тоже будет ездить к Милэде? Наверное, да. И будет возвращаться отдохнувший и расслабленный, а жена… А что жена? Будет пенять, что он пренебрегает ею? Или будет радоваться, что он бывает редко?
Принц вздохнул. Свернул в коридор к своим покоям, и тут же столкнулся с Лали. Дамиан чуть улыбнулся – в таком состоянии он даже о единственной думал без раздражения, а уж притихшая фаворитка вообще не могла бы его смутить.
Только девушка сегодня была сама не своя.
Подбежав к нему, присела в реверансе, который от поспешности потерял весь свой смысл, и подхватила его под руку.
– Мой реджи! – говорила она, с трудом переводя дыхание. – У меня вопрос. Я могу его вам задать?
Принц накрыл её ладонь, беспокойно мявшую ткань кителя на его предплечье.
– Конечно, моя драгоценная графиня. Пройдёмте ко мне в покои.
Фаворитка нервно оглядывалась по сторонам. И Дамиан не сразу понял – они шли как раз через тот коридор, где иногда ему встречались другие девушки, и где когда-то его ждала и она сама, Лалианна. Его это слегка позабавило, но и заставило отодвинуть беспечную расслабленность – фаворитка из-за чего-то нервничала.
Стоило им закрыть за собой двери покоев, как девушка повернулась к принцу лицом.
– Мой реджи! – и сейчас это прозвучало не так нежно, как всегда. В словах было какое-то требование, совершенно незнакомое и… неприятное? Да, очень неприятное. Дамиан даже слегка нахмурился. – Где вы сейчас были?
Принц скрестил на груди руки и отвернулся к окну. Не хотелось ему сейчас в таком тоне разговаривать с кем бы то ни было.
– Мой реджи! Вы нашли свою единственную. Кто это?!
Лали пыталась заглянуть ему в лицо, почти прыгая вокруг. Дамиан на мгновенье прикрыл глаза, а затем решительно уставился на девушку.
– Да. Нашёл. Почему вас это тревожит?
– Я не знаю кто она!
– Но вам это и не нужно знать.
Дамиан с удивлением наблюдал, как у фаворитки подёргивается лицо, будто одновременно она пыталась и улыбаться, и плакать. Это было неприятно и даже пугающе.
– Это Милэда Маструрен?
Дамиан выразительно прищурился, но Лали было не до выразительных гримас. Она видела цель – она хотела знать! – и упорно шла к ней, не замечая препятствий:
– Но вы были у княжны Маструрен! – и засверкала очами.
Принца даже передёрнуло – до того это напомнило ту фаворитка, что жестоко трепала за волосы Перлу Инвиато. Но он взял себя в руки и спокойно произнёс:
– Мои визиты к друзьям – моё дело. И откуда вам может быть известно, где я был?
Но фаворитка услышала только то, что услышать хотела, и почти провизжала:
– Друзья? Вы хотите сказать, что княжна вам не любовница?!
Дамиан не отрывал пристального удивлённого взгляда от фаворитки. Её бурное дыхание, гнев, которым дышала вся её фигура, злые слёзы в глазах – всё говорило, что чувства эти возникли не только что, они давно уже отравляют ей жизнь.
– Да, именно это и хочу сказать, – проговорил, продолжая наблюдать за чистыми потоками негодования и всё больше раздражаясь.
– Да вы бываете у неё чаще, чем вызываете к себе меня! Всем нормальным мужчинам женщина требуется чаще!
– Так я не нормальный мужчина? – тихо проговорил Дамиан, медленно закипая от ярости.
Ничто так не выводило его из себя, как намёки на его маленький рост.
– Нет, я не это имела в виду… – пролепетала Лали, уже понимая, что наговорила лишнего.
Не отрывая от неё тяжёлого взгляда, принц подошёл к двери и позвал стражу. Фаворитка вся сжалась и теперь смотрела испуганно. Пробормотала:
– Реджи, нет…
– У меня к вам только один вопрос, графиня Релюсьен: как вы узнали, что я часто бываю у княжны Маструрен?
Но девушка мочала, только переводила затравленный взгляд с него на гардов. Они уже стояли у дверей, и Дамиан скомандовал:
– Взять её! В карцер.
Она попыталась вырваться, отбиться, но была схвачена и зажата между двумя крепкими мужчинами. И когда её выводили из кабинета, воплем загнанного зверька прозвучало:
– Это всё она, эта рыбина сушеная! Дрянь она недоделанная! Прикидывается тихоней, а сама хочет стать женой наследника!
Дамиан сжал кулаки, прикрыл глаза и попытался успокоиться.
Милэда, его Милэда, островок тиши и уюта, отдых души и – любовница?!
Резким движением открыл ящик письменного стола, достал перо, чернила, бумагу. Когда проект приказа был готов, свернул, запечатал и вызвал слугу.
– Отнесите в мой кабинет, оставьте на столе секретаря, – и напоследок черкнул на свёрнутом листке: «Оформить приказом от сегодняшнего числа с немедленным выполнением».
Эпилог первой части
– Единственная наследника Бенестарии принца Дамиана – маркиза Перла Инвиато с отцом!
Медведеподобный король Олданезии Юзеппи, названный при рождении Карху, заметно скривился, увидев маленькую девушку, невзрачную, юную и такую наивную… Она шла к королевскому трону и вертела по сторонам головой. В глазах читалось любопытство напополам с восторгом. У самого трона она посмотрела на короля, во взгляде отразилось детское изумление, как у малыша, который впервые увидел дикого зверя в клетке.
