Пауэлл Картер взялся отвечать на вопрос, которого Бэрпи так боялся.
— Произошло ли столкновение? — спросил один из репортеров.
Генерал Бэрпи улыбнулся и взглянул на адмирала.
— Нет, — ответил Картер, — никакого столкновения не было. Как вы, наверное, знаете, существует договоренность между нами и Советским Союзом. Мы пытаемся избегать всяческих осложнений, наподобие столкновений. Особенно за неделю до встречи на высшем уровне.
Журналисты рассмеялись.
— Я думал, что соглашение о предотвращении столкновений на море касалось только надводных кораблей, — выкрикнул кто-то.
— Да, это так, — произнес адмирал. — К-219 перешла в разряд надводных судов, когда в ее корпусе образовалась пробоина.
Тут встал репортер из «Ньюсуик».
— Адмирал, будет ли предпринята попытка спуститься на дно и исследовать советскую подлодку? Я имею в виду с чисто познавательной целью.
— Откровенно говоря, я в этом сомневаюсь, — сказал Картер. — Этой лодке почти пятнадцать лет. Я не думаю, что в данном случае наши затраты окупятся.
— А что с экипажем? Куда они теперь направятся?
— Господа, это уже проблема Советского Союза, — ответил Бэрпи, радуясь, что ему удалось наконец вставить слово. — Но, между нами говоря, мне кажется, что экипаж ожидают небольшие тропические каникулы.
— Каникулы?
— Гавана.
Глава 14
День, проведенный на Кубе, был для нас настоящим праздником — фрукты, бассейн, солнце. Все это было как счастливый сон после перенесенного кошмара. Но чем ближе мы приближались к Москве, тем все мрачнее становились…
Старший лейтенант Сергей Скрябин, командир шестого отсека К-219
Гавана
Спустя три дня после того, как затонула К-219, четыре офицера стояли на правом крыле мостика «Анатолия Васильева». Британов, дед Красильников, Азнабаев и Геннадий Капитульский. Все, кроме Капитульского, курили, пока капитан «Васильева» заводил судно в порт Гаваны. Было ясное утро, жгучее тропическое солнце изливало свои лучи на красную черепицу и коричневые жестяные крыши города. Приятно было ощущать, как греется спина под лучами.
— Я думал, что следующий берег, который придется увидеть, будет покрыт снегом, — произнес Британов, наблюдая, как огромное судно подходит к причалу, на котором стояли несколько легко одетых мужчин. Что и говорить, вид тропического города казался им нереальным сном. Стоило закрыть глаза, и они тут же ощущали себя в своей кают-компании, смотрящими кино про загадочный тропический рай.
— По крайней мере, мы сможем погреться, — сказал Азнабаев. — Дома так тепло уже не будет.
Британов затянулся и медленно выдохнул дым.
— Ты ошибаешься, Евгений. Дома будет не то что тепло, а просто жарко. Я думаю, что нам следует приготовиться к хорошей бане.
— Интересно, нам дадут тут передохнуть или сразу возьмут в оборот? — спросил Азнабаев.
— Пути начальства неисповедимы, — философски ответил Капитульский.
— Бог не выдаст — свинья не съест, — подвел черту Красильников. С этими словами он выбросил за борт сигарету. Все четверо продолжали молча следить за швартовкой.
Пока судно швартовалось, к пристани подъехала цепочка автобусов. Во главе процессии ехал черный лимузин, сопровождаемый полицией на мотоциклах. Как только трап коснулся причала, из лимузина вышла группа высокопоставленных лиц в форме и, поднявшись на палубу, направилась прямо на мостик.
Все эти люди были одеты в светло-зеленые робы, безупречно отглаженные и увешанные медалями. Было непохоже, чтобы эту форму надевали в саду, не говоря уже о джунглях. Сопровождавшая их охрана была сплошь увешана оружием. Береты и бороды делали их похожими скорее на террористов, чем на солдат.
Официальные лица поднялись на мостик. Тот, который был ниже всех ростом, обвешанный большим количеством медалей, произнес:
— Добро пожаловать на Кубу, товарищи. Я министр обороны Рауль Кастро.
По сравнению со своим знаменитым братом он был гораздо ниже ростом и казался более худым. В бороде уже кое-где пробивалась седина, а его лицо можно было назвать даже мудрым.
— Кто из вас командир Британов?
Британов сделал шаг вперед и, взглянув с высоты своего роста на кубинца, произнес:
— Я, — и четко отдал честь.
Кастро приблизился, чтобы пожать ему руку, но затем, к удивлению всех русских, неловко обнял. Потом, отступив назад, он поприветствовал других офицеров на чистом русском языке.
— Здесь, на Кубе, вы найдете теплый приют, товарищи, — сказал он. — Вам будет предоставлено все, что нужно. У вас будет отличное медицинское обслуживание и самые лучшие условия для выздоровления. А сейчас я бы хотел узнать о раненых. Сколько их у вас?
— Четырнадцать, — ответил Британов. — И один из них серьезно ранен.
— Сейчас давайте пойдем прямо к ним.
Вся группа отправилась вслед за министром обороны вниз, в корабельный лазарет. На койках лежали три человека; воздух был пропитан запахом горького миндаля и химикатов. Желтые глаза доктора Кочергина были широко открыты. Его огненно-рыжие волосы и мертвенная бледность лица резко контрастировали друг с другом, а ядовито-желтые глаза смотрели настороженно. Остальные два человека, находящиеся в корабельном лазарете, выглядели уже гораздо лучше. Они даже попытались встать, чтобы приветствовать высокое начальство, но успокаивающим жестом командир остановил их попытку.
Кастро подошел к койке, на которой лежал Кочергин.
— Молодой человек, вы скоро встанете на ноги. Вы поправитесь, потому что мы предоставим к вашим услугам всю Гавану и вы не будете ни в чем нуждаться.
Двое больных усмехнулись, а Кочергин просто поднял удивленный взгляд.
— Мы найдем для вас хорошенькую кареглазую кубинскую девочку, — сказал Кастро, обращаясь к доктору, — и потом посмотрим, что может получиться, если смешать рыжие русские волосы и нашу темнокожую красоту.
Кочергин закашлялся, потом вытер пену со рта.
Низким, скрежещущим голосом он произнес:
— Спасибо, но я уже женат.
Британов улыбнулся про себя. Кастро, казалось, чувствовал себя немного неловко. Потрепав Кочергина по плечу, он повернулся к Британову и произнес:
— Погрузите своих людей в автобусы. Мы о них позаботимся. — С этими словами он присоединился к своей свите и удалился.
Британов подмигнул Кочергину.
Вверху, на залитой солнцем палубе, собрался экипаж К-219 в самой различной одежде: кто-то был в тельняшке, кто-то в синим комбинезоне подводника, а некоторые в том, в чем их подняли с коек на палубу подлодки. Неприкрытая бледная северная кожа была открыта ярким, горячим лучам солнца. Кастро, выдержав паузу, произнес небольшую речь перед экипажем. Смысл ее был прост и понятен, тем более что говорил он без переводчика: «Мы с тревогой и гордостью наблюдали за вашей героической борьбой. Пока вы и ваши лодки находитесь рядом с Кубой, американские империалисты не посмеют посягнуть на нашу свободу. Мы благодарны вашему народу за постоянную помощь и поддержку и постараемся отблагодарить вас нашим гостеприимством».
— Боюсь, что это последние добрые слова, которые мы услышали о себе. — Дед Красильников продолжал оставаться пессимистом.
Экипаж
