Глядите, закат обагрил небеса!Домой не воротимся мы отчего?О, разве б мочила нам ноги роса,Когда бы не князь и приказы его?Глядите, закат обагрил небеса!Домой не воротимся мы отчего?В грязи разве гнули бы мы поясаНе ради правителя – ради кого?Сердце пронзила острая боль, будто в него резко вогнали нож. Я невольно схватилась за грудь, почти распластавшись на столе. В голове кипели сотни мыслей; в груди нарастало волнение, не находящее выхода, а в голове вертелся лишь один вопрос: домой не воротимся мы отчего? Почему, из-за чего? Домой не воротимся мы отчего? Почему…
После Праздника весны прошло не так много времени, а на некоторых сливовых деревьях уже распустились цветы. Я стояла с закрытыми глазами – так можно было уловить витающий в воздухе крепнущий аромат. Я думала: и когда же император Канси собирается вернуть наследному принцу его титул? Уже два месяца прошло.
Я рылась в памяти, но не могла вспомнить точную дату. Я помнила лишь, что это случится в начале этого года. Теперь уже даже я с нетерпением ждала этого события; для всех же остальных, кто не знал, что произойдет в будущем, ожидание и вовсе становилось пыткой, а каждый день тянулся будто год.
Из трясины мыслей меня выдернул ударивший в уши голос десятого принца:
– Опять сидишь, будто оцепенела.
Я с улыбкой открыла глаза и обернулась. Позади, помимо десятого, стояли девятый и четырнадцатый принцы, а также восьмой, которого я ни разу не видела с момента возвращения из путешествия. Я с поклоном поприветствовала их. Поднимая голову, я невольно стрельнула глазами в сторону восьмого принца и тотчас напоролась на его ответный лукавый взгляд. Мое сердце пропустило удар. Я торопливо опустила голову и больше не осмелилась поднять глаза.
Девятый принц обвел зал взглядом и, убедившись, что рядом никого нет, сообщил, прямо глядя на меня:
– Я бы хотел кое о чем спросить у барышни.
Я недоумевающе глядела на него, не понимая, о чем может спросить человек, почти никогда не разговаривавший со мной.
– Пожалуйста, пусть господин девятый принц спрашивает, – почтительно ответила я.
Остальные принцы на мгновение замерли. Восьмой почти сразу одарил девятого взглядом из-под нахмуренных бровей; десятый смотрел на девятого таким же недоумевающим взглядом, а взгляд четырнадцатого, ясный и чистый, был прикован ко мне.
– О чем говорили наш царственный отец и второй брат во время личной встречи?
Я неопределенно промычала что-то, осознавая наконец: так вот что ему нужно! Впрочем, ничего удивительного: при том разговоре в покоях находились лишь мы с Ли Дэцюанем, и кого бы принцы ни внедрили в окружение императора Канси, боюсь, им все равно не удалось бы узнать, чем кончилась вышеупомянутая беседа. Разве что они заставили бы Ли Дэцюаня рассказать им правду. Однако это было бы так же тяжело, как снять с неба луну.
Я уже хотела сказать им, что стояла снаружи и не слышала, о чем они говорили, но тут раздался голос восьмого принца:
– Жоси, ступай.
Я открыла было рот, но вновь не успела ничего сказать – в разговор вклинился четырнадцатый принц:
– Что такого в том, чтобы спросить у нее? Там были лишь она и Ли Дэцюань. Никто, кроме нее, не сможет ответить на этот вопрос.
– А ты не подумал о том, что бывает, когда люди, прислуживающие в высочайшем присутствии, передают другим содержание приватных бесед императора со своими подданными? – произнес восьмой принц, глядя на четырнадцатого. Под конец фразы его тон стал ледяным.
