Рена присела и ощупала пол. Отковыряв кусок бледного мха, она с облегчением заметила под ним камень. Но радость эта была преждевременной. Едва Рена достигла первого узла, о надёжности пола оставалось только мечтать. Это действительно был самый настоящий узел: сплетение нескольких видов тканей, плотных и лёгких. Они же служили неким перекрёстком, из которого тянулись покачивающиеся туннели. Но если первый узел слегка напугал, ноги не почувствовав должной опоры задрожали, и всё-таки натяжение ткани оказалось достаточно крепким, чтобы удержать равновесие, то в следующий Рена попросту провалилась. Оказавшись в подобной ловушке-мешке, подняться она так и не смогла. Отчаянно жалея, что сменить облик так опасно, Рена поползла к ближайшему тоннелю. Она старалась держать чудом спасённый факел повыше и подальше от колышущихся стен и пола, опасаясь пожара.
Сплетение нитей тоже оказалось не самым приятным местом: Рена будто бы угодила за сцену театра в царство занавесов и портьер. Она отдергивала одни, подлезала под другие, искала окончания третьих, но перед ней вновь и вновь появлялись новые. Они висели, казалось, повсюду, и Рена уже не была уверена, что не сбилась с пути. Это ужасное чувство возникло у неё в тот момент, когда за очередной портьерой появилась каменная стена! Та тянулась так долго, что Рене пришлось признать своё поражение: она вновь очутилась на краю лабиринта. Впрочем, каменные стены порой встречались и в глубине, но они обычно напоминали широкие колонны, и при желании их вполне можно было измерить обхватом рук. Более протяжённые встречались куда реже, и рядом с ними Рена чувствовала себя спокойнее и надёжней.
Сражение с тканями ужасно утомляло. Рена не имела ни малейшего понятия о времени и своём местоположении, но если за сохранность света она не беспокоилась — несколько раз ей уже довелось оборвать лёгкие материи и обкрутить ими факел, то крохотные запасы воды её беспокоили. Хуже всего было осознание того, что это не обычные пещеры, в которых можно найти ручей или реку, в конце концов, собрать влагу со стен. Здесь также не водилось никаких животных, да что там — Рене ни разу не встретилось ни одного насекомого! Почти всё время её сопровождала давящая тишина, нарушаемая лишь шелестом трепещущих тканей, да мерным треском огня факела.
Первым тревожным звоночком для Рены стало очередное падение в узле. После нескольких бесславных попыток отыскать дорогу в сложных сплетениях, в которых она каждый раз оказывалась на краю, предпочтение было отдано именно узлам, несмотря на всю нелепость их преодоления. Угодив в очередной тканевый мешок, Рена поймала себя на совершенно кошмарной мысли. Ей захотелось погасить докучливый факел, свернуться калачиком и немного отдохнуть. Материя под ней слегка покачивалась, словно она вернулась в далёкое детство и теперь лежала в колыбели. Веки почти мгновенно отяжелили, а усталость навалилась тяжёлым грузом. Всё тело обмякло и совсем не желало шевелиться. И уж тем более нелепо раскорячившись ползти! Искушение было довольно сильным, и Рена почти поддалась ему: глаза, казалось, закрывались сами собой.
«Если хочешь здесь выжить — не спи!» — напомнила она себе, заставляя шевелиться. Вот только с каждым разом делать это было всё труднее. Силы иссякали, и чтобы хоть как-то себя взбодрить Рена позволяла себе каплю воды. К моменту, когда и это перестало помогать, она уже истратить две три своих запасов. Очередной узел, похоже, собирался её доконать. «Не спи, не спи, не спи!!!» — твердила Рена, больно щипая себя. Ткань под ней оказалась слишком скользкой и гладкой, так что на все попытки продвинуться вперед, она лишь сползала в исходную точку. Это злило до слёз! Отчаявшись, Рена приставила к материи горящий факел, но та лишь плавилась, чадя вонючим дымом, от которого нестерпимо хотелось кашлять. Прожечь дырку она так и не смогла, но сплавившиеся комочки всё-таки помогли ей выбраться. Почувствовав под собой каменный пол, Рена готова была расцеловать его, но даже на это у неё не осталось никаких сил. Она, распластавшись в нелепой позе, просто лежала. Рука всё ещё сжимала факел, словно приросла к этой деревяшке. Вот только удерживать его на весу оказалось слишком тяжело. Факел завалился на пол, и огонь его немного затих. Рена продолжала лежать с открытыми глазами и смотрела на то, как пламя лениво пожирало клочки ткани. Скоро они закончатся, и свет погаснет. Надо было вставать и искать новую обмотку, но тело отказывалось слушаться. Рена не знала, сколько пролежала вот так. В голове было удивительно пусто: даже думать казалось слишком трудно! Лишь парочка огненных язычков всё ещё облизывало остатки ткани, когда Рена, на миг отведя от них взор, с удивлением поняла, что в пещере вдруг стало светлее. По идее, она должна была уже погрузиться во тьму, но, несмотря на гаснущее пламя, ей всё ещё удавалось видеть стены. Обычные каменные стены и дымку стелящегося над полом тумана. Она всё-таки добралась до верхнего уровня! Эта мысль придала Рене сил. Она, с трудом приподнявшись, подобралась к стене и, цепляясь за щербатую кладку, наконец, встала. Оторвав от своего одеяния кусок подола, Рена обернула им умирающий факел, и тот вновь ожил. Всё так же придерживаясь за стену, она побрела по туманной тропе. По мере того, как дымка поднималась от пола, становилось всё светлее, но Рена не спешила затушить факел. Лишь когда туман стал плотной стеной, она окончательно уверилась в его бесполезности. Теперь ей нужны были свободные руки: приходилось двигаться наугад, но Рена предпочитала хоть немного ощупать ближайшую стену, прежде чем сделать новый шаг. Погасив факел, она хотела было использовать его как палку на болотах, чтобы проверять едва различимый в густой пелене тумана пол, но та оказалась слишком короткой. И всё же расставаться с ним Рена не спешила. Засунув факел за пояс, она продолжила погружаться в белоснежное марево.
Двигаться приходилось медленно. Рена упорно держалась стены и была очень рада тому, что та не кончается. Лишь пару раз в ней обнаруживались бреши-проходы. Первый всерьёз напугал Рену. Утеряв связь с чем-то реальным, ей показалось, что вездесущий туман поглотил её, и теперь она точно потерялась. Чувство растерянности и страха вынудили бессмысленно мельтешить руками, но то было похоже на барахтанье утопающего в воде. Когда же стена вновь обнаружилась, Рена уже не могла точно сказать, в каком направлении она держит путь и не повернула ли назад. Однако по мере продвижения туман менялся, он то густел, превращаясь в непроглядную завесу, то рассеивался до лёгкой дымки. Коридоры были в точности схожи, что тоже
