Ей вдруг стало жарко. Да так, что хоть из одежды на ходу выпрыгивай.
Во рту пересохло. А за каждый новый глоток воздуха Беловой вообще приходилось сражаться. Потому что собственные легкие ее не слушались.
«И зачем только приперся? Валил бы лучше к Танечке своей! Ух, как же я на него зла! Убила бы гада! Или… Нет! Нет! Нужно успокоиться! Он не должен догадаться, как мне сейчас хреново! Дуру включу, и все. Буду улыбаться как ни в чем не бывало! Пусть офигеет от моего дружелюбия!»
И дальше игнорировать присутствие Макарова не представлялось возможным. Она чувствовала на себе его тяжелый острый взгляд.
Еще немного, и мужчина напомнил бы о своем существовании сам.
А потому, храбрясь из последних сил, Лена медленно развернулась лицом к преподавателю. Растянув губы в некоем подобии улыбки и изображая из себя конченую идиотку, она восторженно воскликнула:
— Виктор Эдуардович? Вот так сюрприз!
Внешне он казался совершенно спокойным. Даже расслабленным.
Но в глубине его каре-зеленых глаз плескалось самое настоящее бешенство.
Дикое. Неуемное. Сметающее все преграды на своем пути.
С нарочитой медлительностью затушив сигарету, Макаров прищурился.
— Ты внезапно оглохла, детка? — пророкотал обманчиво нежным голосом.
Голосом, от которого у нее по спине промчался холодок.
Зябко поежившись, Белова отрицательно замотала головой.
— Я задал тебе вопрос!
— А я не хочу на него отвечать! — парировала она, скрестив руки на груди.
— Отчего же?
— Оттого, что это… не ваше дело! — отозвалась язвительно.
Не прерывая зрительного контакта, Виктор Эдуардович улыбнулся. Но та холодная улыбка, больше напоминающая хищный оскал, ничего хорошего не предвещала. Лене стало не по себе. Складывалось стойкое ощущение, что мужчина сдерживается из последних сил, чтобы не накинуться на нее и не свернуть ей шею. Стиснув челюсти, он остервенело вцепился в одну из лакированных реек (из которых была изготовлена скамейка), очевидно, пытаясь таким образом удержать себя на месте. Не вскочить на ноги.
Его грудь буквально ходила ходуном, сотрясаясь от тяжелого дыхания.
— Ты провела с ним целый день? — вкрадчиво поинтересовался Макаров.
— Да! А что?
— Ничего! — сказал как отрезал. — Я с ума сходил от беспокойства, а ты все это время развлекалась с Барсуковым? Рассекала с ним по городу на мотоцикле, задрав юбку до пупка?
«Ой, правда, что ли? Беспокоился он! Ага, конечно!»
— До какого еще пупка? — Лена воинственно вскинула подбородок. — Скажете уж тоже! И так… чисто для справки — юбка-то моя! Не ваша. Хочу — задираю! А захочу — вообще сниму! Без нее даже удобнее…
— Не снимешь! — демонстрируя железное спокойствие, мужчина откинулся на деревянную спинку лавочки. Но его глаза все еще искрились безумием. Первобытной дикостью. — И на его байк больше не сядешь!
— Кто сказал?
— Я!
Девушка задохнулась от возмущения.
Ее прямо распирало изнутри от праведного гнева.
«Раскомандовался тут! Кто ты такой, чтобы запрещать мне что-либо?»
— Вы? — истерический хохот. — Нет! Вы указывать будете…
— Ключи подними!
— Чт… что?
— Ключи подними! — повторил он, кивнул ей под ноги. — Забудешь же!
Лишь спустя секунду напряженного молчания Лена таки сообразила, о чем идет речь. Пытаясь выровнять дыхание (а это было ой как непросто), она дерзко распрямила плечи, выгибая спину и выпячивая грудь вперед.
«О, я подниму! Я сейчас их ТАК подниму, что у тебя штаны задымятся!»
Прекрасно понимая, что юбка обтягивает ее, точно вторая кожа, а глубокий разрез сзади обязательно обнажит кружевную резинку чулок, девушка тотчас же потянулась за ключами, которые выронила некоторое время назад. Благодаря своей природной гибкости, она мягко «сложилась» пополам и, не сгибая колени (даже с учетом каблуков), без особого труда подняла связку с асфальта. Столь нехитрые манипуляции привели к тому, что Белова соблазнительно оттопырила перед ним свою пятую точку.
Пусть на секунду, пусть на самый краткий миг, но она продемонстрировала себя ему в чертовски соблазнительном ракурсе. Макаров вздрогнул, будто принял мощный удар прямо в солнечное сплетение, крепче стиснул кулаки (да так, что дерево жалобно скрипнуло в его руках) и, кажется, перестал дышать. Он просто замер, прожигая Лену до жути голодным лихорадочным взглядом и следя за ней, точно хищный зверь на охоте.
«Смотришь? Хорошо! Смотри! Это все, что тебе теперь доступно…»
Внутренне злорадствуя от своей удавшейся мелкой пакости и неожиданной реакции Виктора Эдуардовича на нее, девушка с нарочитой медлительностью распрямилась. Чувствуя себя практически всемогущей, она надменно покрутила связку ключей на указательном пальце и холодно промурлыкала:
— Спасибо, что напомнили!
— Подойди! — велел преподаватель до безобразия изменившимся голосом. Грубым. Низким. Рокочущим. — Разговор есть!
«Ага! Ищи дуру!»
Белова демонстративно сосредоточила внимание на своих наручных часиках.
— Сожалею, Виктор Эдуардович, — сокрушенно покачала головой, — боюсь, на вас у меня нет времени! Ни единой свободной мину…
— Да прекрати уже, в конце-то концов! — прогромыхал мужчина, вынуждая ее, испуганно ойкнув, подпрыгнуть на месте от неожиданности. — Сколько можно мне «выкать»? Мы не в институте!
Храбрясь из последних сил (ибо чувствовала угрозу, исходящую от него каким-то мистическим внутренним радаром), Лена намертво приклеила непринужденную вежливую улыбку к своим губам и, нервно переминаясь с ноги на ногу, отозвалась не менее раздраженно:
— А я — воспитанная девушка! И с посторонними людьми…
— Слышь, воспитанная девушка! — гневное шипение. — Присядь-ка! По-хорошему прошу!
На последнем слове Макаров призывно похлопал ладонью по скамейке рядом с собой. И Белова внутренне содрогнулась, опасаясь его близости, как черт ладана. Знала, что может не сдержаться. Что чувства могут взять верх над разумом. А потому, игнорируя предостерегающий взгляд преподавателя, она инстинктивно попятилась в сторону подъезда:
— Мне… мне правда пора! Была рада вас видеть…
— Так рада, что аж в черный список внесла? — прозвучало озлобленно.
Девушка замерла на месте точно вкопанная. Чувство стыда окутало ее непроглядным плотным пологом. Но вскоре на смену неловкости пришла обида. И горечь разочарования. Не помня себя от ярости, она подлетела к мужчине. Остановившись аккурат между его широко разведенных бедер, Лена воинственно уперла руки в бока и пылко воскликнула:
