Книга Навья кровь - Екатерина Боровикова

class="p1">Лиза едва дождалась, когда мужчина отойдёт на более-менее безопасное расстояние. Потом торопливо подошла к костру, сняла сапоги, носки, которые пришлось выжать, и встала босыми пятками на матрас, брошенный на землю недалеко от огня. Носки и сапоги расположила так, чтобы они хоть немного успели просохнуть.

Метрах в двух от костра на колышки высотой по пояс был полукругом натянут брезент. Не слишком эффективная защита от ветра, но лучше такая, чем никакой. И наблюдению за окрестностями ничего не мешает.

Набережная выглядела вполне цивилизованно, если не считать поваленных фонарей. Чуть дальше виднелись густо стоящие многоквартирные дома, за ними можно было разглядеть стену леса.

Вода, лес, жильё в ассортименте. Хорошее место. Если бы не кровавые распри по идиотскому поводу.

Лиза, чувствуя, как голые пальцы ног согреваются, достала телефон и принялась изучать карту.

Старый город, границы которого Олег Дмитриевич обозначил белой пунктирной линией, был, конечно, впечатляющего размера. Лиза попыталась представить, сколько в нём раньше жило человек, но это оказалось выше её понимания.

«Наверное, столько, сколько сейчас всего на всей планете наберётся. Ужас».

Бо́льшую часть бывшего мегаполиса скрывали чёрные пятна, но и изученных территорий хватало. Зелёных надписей, содержащих слово «московский», действительно было двадцать четыре, хотя нашлось ещё приблизительно столько же без упоминания исчезнувшего города. Лиза ради интереса открыла заметку в одном таком пункте под названием «улица Глинки, здание почты № 14». Отчим оставил там безрадостный текст:

Жителей вырезали, как «понаехавших». Спорная территория. Претендуют «Гусятницкий московский переулок» и «Бауманский сад московский». Гомель торгует с обеими сторонами, Тимур не в курсе разборок. Для меня улица Глинки бесперспективна, пока окончательно не определится хозяин.

Офигевшая Петрович отвела взгляд от экрана и уставилась на огонь.

«Что значит „бесперспективна для меня“? Он что, собрался в Москву переехать? Было бы супер, я бы даже всплакнула на дорожку. От счастья».

Вернулась к карте. Ради интереса заглянула в заметки «противоборствующих сторон».

'Гусятницкие хорошо берут ружейные патроны и болты с фонящими наконечниками. Сложности с доставкой. Идеально — летом по реке. Глава — молодой хрен, читать не умеет, считает зашибись, хитрый, есть дозиметры. Наебать не получится.

Лиза проморгалась. Матерное слово в печатном виде она прочла впервые в жизни, и это оказалось, мягко говоря, неожиданным. Потом девушка вспомнила, кто автор заметки, и смирилась, что такое в карте будет встречаться достаточно часто.

«Бауманские уважают каннабис и человеческие зубы (хрен его знает, зачем они им), с транспортировкой проблем нет».

«Он забыл, что здесь такое записано? Или искренне считает, что у меня не хватит мозгов, чтобы прочесть все его откровения и сделать выводы?»

Лиза убрала телефон в карман, огляделась. Ни души. И полная тишина, только где-то вдалеке, в жилой застройке, слышны трудно распознаваемые звуки. Неудивительно, раз там люди живут.

«Или он действительно решил меня записать в близкий круг помощников, и вот так вот, с деликатностью медведя, ввести в курс своих делишек. Что-то никакой радости от этого я не испытываю».

Девушка наклонилась, потрогала носки. Они были тёплыми, но всё ещё влажными. А сапоги внутри вообще откровенно мокрыми оказались.

«Выходит, старый ублюдок приторговывает в обход Гомеля. Причём не брезгует запрещёнкой для нашей торговой сети, вроде наркотиков. Он вообще в курсе, что я на городской совет работаю и могу сдать его Каримычу?»

Нет, поняла вдруг девушка. Не боится. Он же не через курьеров торгует, а сам по себе. Значит, законы города не нарушает. Вроде как.

Да и кого ему бояться? Падчерицы, которая в его присутствии пикнуть не смеет?

Стало противно от собственной бесхребетности. Не так уж сильно она от матери отличается.

В шуме поселения вдруг вычленились звуки выстрелов, жуткие крики и шум мотора. Лиза схватила обувку, морщась, натянула не высохшие носки и сапоги на ноги, и вернулась к каменному кругу.

Автомобилей было два — массивный джип, модернизированный арматурой и свинцовыми пластинами, второй — пикап с пулемётом в кузове. И из первой, и из второй машины вели огонь и витиевато, громко матерились. Смертельная гонка стремительно приближалась к набережной.

Лиза открыла рот от удивления, но тут же спохватилась:

«К чёрту оплату, потом вернут!»

Вылить кровь в жертвенник она успела, но вот дождаться проводника — нет. Пули попали в баллоны. Раздался высокий свист, металлические ёмкости зашатались, потом упали и хаотично заметались по земле. Из пулевых отверстий вырывались струи газа.

В это же время бронированный джип потерял управление, потому что водитель безжизненно обвалился на руль. Автомобиль вильнул и на большой скорости въехал прямо в реку буквально в паре метров от голема. Там было гораздо глубже, чем у путевого камня: лёд проломился, взметнулась туча брызг, и машина ухнула под воду по самую крышу.

«Ну где же ты, сраный проводник!»

В пулемётной машине радостно завопили, и тут раздался взрыв: баллоны, покрутившись и пометавшись, докатились до костра, выждали и устроили сюрприз для всех присутствующих.

Как раз в момент появления проводника Лизу бросило на землю ударной волной. Банку с кровью выбило из рук.

— Покушение! Осквернение! — завопил толстенький колдун и мгновенно нырнул назад, в лиловый туман, который тут же исчез. Путевой камень вдруг завертелся вокруг своей оси и с неожиданным медвежьим рёвом ухнул вниз, то ли под воду, то ли ещё глубже. Вторая ударная волна, куда сильнее первой и не имеющая отношения к баллонам, грубо вышвырнула девушку за пределы телепортатора. Камни задрожали, пошли искрами, сверкнули молнии. На мгновение внутренний и внешний круги сложились в человекоподобную фигуру, потом пошли рябью, словно ненастоящие, и пропали.

Телепортатора «Московское Бутово» больше не существовало.

— Куда! — заорала Лиза, поднимаясь и покачиваясь — ушиблась она не сильно, но в ушах звенело. — Куда, козёл!

Раздались выстрелы. Снег вокруг ног взлетел фонтанчиками. Лиза подпрыгнула и побежала.

Неясно, что подумали москвичи: что Петрович тоже из стана врагов, или они захотели избавиться от свидетеля, а может, решили, что это она уничтожила точку перехода, но Лизу от смерти спасло чудо: во время взрыва пикап перевернулся на бок, и стреляли по ней не из пулемёта, а из пистолетов, причём из очень неудобной позиции.

Да и девушка бежала, как заяц, практически зигзагом. Не специально, её просто несло страхом. Но уже через пару десятков метров Лиза вспомнила, что она вообще-то не совсем человек.

— Я никто не существую меня здесь нет!

Вопль сработал: преследователи прекратили стрелять. Лиза, пробежав ещё несколько шагов, остановилась, развернулась, упёрлась руками в колени и попыталась отдышаться.

Пулемётчика, видимо, выбросило из машины во время взрыва. Он лежал на снегу и стонал. Двое других вылезли из окна, превратившегося из бокового в верхнее, и не выглядели ранеными. Баллоны всё ещё горели.

— Сволочи, — просипела