услышал звон стекла», — подумал я.
— Но, если ваш культ благословлён, как же мы смогли сжечь ваш дом дотла?
Он рассмеялся, словно потакая ребёнку, задавшему поистине глупый вопрос.
— Вы не более, чем, простые посланники гнева Божьего. Он желает, чтобы я нёс Его слово всему миру. Я предал собственный призыв, задержавшись на одном месте. — Он обвёл руками вокруг себя, указывая на шатёр. — Теперь, как видите, мы мобильны! И в ходе нашего бесконечного путешествия мы спасаем гораздо больше душ. Всё, благодаря вам.
— Пожалуйста. Так, почему бы не двигаться дальше? Зачем осаждать школу, когда вокруг ещё много мест, нуждающихся в спасении?
— Может, я и святой человек, но я не отказываю себе в маленькой мести. Вы убили моих учеников, встали на пути у меня и моих последователей. Такое не может остаться безнаказанным.
— Сегодня многие умрут. Очень многие. И ваши и мои. Мужчины, женщины, мальчики, девочки. В этом нет необходимости. Вы можете просто уйти.
— Мы не станем.
«Первый удар».
— Ладненько, тогда позвольте обитателям школы уйти, и всё здание ваше, сделайте его своей новой базой. Без арендной платы. Оно ваше.
— Вы не слышали, что я только что сказал? Теперь мы мобильны. Вот так и должно быть.
«Второй удар».
— Тогда берите меня.
— Что, простите?
— Забирайте меня. Слейте мою кровь, съешьте меня, делайте, что хотите. Я не стану сопротивляться. Но оставьте школу в покое.
— Мой дорогой юноша, вы уже мой. Какая моя выгода в этой сделке?
«Третий удар».
Ну, что ж, ладно. Я предоставил ему возможность, сделал всё, чтобы избежать кровопролития. Иных вариантов, кроме драки, не осталось. Проблема в том, что мой план был основан на том, что я останусь снаружи. А я тут застрял, в этой здоровенной палатке. Надо быть более находчивым.
— Сколько вы привезли сюда людей и оружия? — спросил я.
Дэвид улыбнулся. Не очень приятно.
— Множество и множество, — ответил он.
Я сделал вид, словно обдумываю его слова.
— Тогда, возможно, я смогу к вам присоединиться?
Наконец, мне удалось его удивить.
— Вы желаете влиться в паству спасённых?
— Я не желаю умирать, так, что, да. Пожалуйста.
— Вы понимаете, что влечёт за собой вступление в ряды спасённых?
— Я слышал о ритуале кровопускания. Поправьте, если ошибаюсь. Из пленников, или если тот, кто присоединяется, считается особо ценным, из числа уже спасённых, выбирается жертва. Двое мужчин держат жертву, а кандидат раздевается догола, перерезает жертве горло и сливает кровь в чашу. Когда чаша наполняется, он выпивает кровь. Затем тело переворачивают и вскрывают. Вы погружаете руки во внутренности жертвы и рисуете кровью на груди кандидата крест. Кандидат берёт нож, режет себе запястья, окропляет кровью ваши ладони, и вы умываетесь ею. Я прав?
— И вы будете рады пройти ритуал спасения?
— Если это будет означать, что я останусь в живых, да.
— Хотите, поведаю вам тайну?
— Будьте любезны.
Он подался вперёд и заговорщицки прошептал:
— Вы не очень хороший лжец.
— Я вам не лгу. Клянусь, я присоединюсь к вам, если позволите.
— Если вы так хотите присоединиться, зачем вы убили моих учеников, которых я послал доставить вас ко мне? Мы вчера нашли их тела на дороге. А зачем было нападать и связывать двоих моих людей у реки? Нет, я считаю, это больше похоже на некий план, начало которому положено этим разговором. Вы, правда, решили, что мы уйдем, если вы вежливо попросите?
Слово «вежливо» он выплюнул мне в лицо, словно ругательство, и в его глазах, внезапно, вспыхнула искра яростного безумия.
— Я надеялся на это. Надо же было попытаться, разве, нет?
Ярость сменилась презрением.
— Вы видите себя вписанным на страницы истории, не так ли? — Он хмыкнул. — Полагаю, вы воображаете себя героем, который врывается во вражеский лагерь, выманивает злодея и убегает, чтобы сразиться в другой. Так? Но вы ошибаетесь. Мой крестовый поход свят и праведен, а вы ни что иное как невежественный язычник. Я связал своих последователей верой, кровью и силой своей воли. Я веду их к славе и спасению. Вы и не представляете, какие испытания я перенёс, какое противодействие преодолел, каких демонов изгнал. Я — герой этой сказки, мальчик, а не ты. Ты всего лишь примечание. Ничего более.
Он был впечатлён собственной речью.
— Я не знаю, что ты со своими бойскаутами там запланировал, но заверяю тебя — всё это бесполезно, — разглагольствовал он. — У тебя нет сил, которые ты мог бы призвать. Мы окружили школу, все твои мальчики, всё твоё оружие осталось внутри. Они не смогут атаковать нас по той же причине, почему мы не можем атаковать их — их перебьют раньше, чем они добегут до стены. И если дойдёт до драки, что я считаю маловероятным, мои люди перевешивают твоих числом два к одному, и не боятся умереть. Ты увидишь, как они сражаются. Это прекрасно. Они без раздумий бросаются в самую гущу событий. Они великолепны!
Мессианский пыл Дэвида впечатлял, но меня он не сильно убедил. Я подумал о тех двоих, что я допросил у реки днём ранее. Слово «великолепны» не входило в число тех, каким я бы их описал; это всего лишь напуганные идиоты, которые были рады примкнуть к какому-нибудь племени. Очевидно, у них имелось некое жёсткое ядро из людей, вроде того, что я убил в Хилденборо, который дрался до последнего, но я был уверен, что если убрать Дэвида из этого уравнения, большинство Кровавых Охотников разбежится. По крайней мере, я на это надеялся. Весь мой план был основан на этом.
— Вы… вы правы, — сказал я, стараясь не переигрывать. — Я знаю, у нас нет ни шанса. Я блефовал. Мы не сможем перебороть вас, не таким способом.
— Не верь ни единому его слову, Дэвид, — раздался позади меня знакомый голос. — У него есть план.
Я обернулся посмотреть на вновь прибывшего. Парни, которых я допрашивал на посту, сообщили, что Мак здесь, поэтому я ожидал вновь встретиться с ним лицом к лицу. Но, к тому, что предстало перед моими глазами, я готов не был. При виде этого человека я отшатнулся.
Его волосы сгорели, лысая голова почернела и была покрыта шрамами. Левая сторона лица также представляла собой обгорелую плоть, она провисала, что говорило о том, что мышц там не было. Левый край губ тоже обгорел, обнажая зубы, отчего складывалось
