ждать прихода девушки. К счастью, я отменил прошлую встречу как раз перед тем, как она позвонила пару дней назад. Судя по голосу, девушка действительно была в отчаянии и на нервах от того, что наконец решилась сделать тату.
Дверь распахивается, и я поднимаю голову.
— Привет. Ты Мелли?
— Да. Вон?
— Ага. Если ты готова, мы можем начать прямо сейчас.
— Готова как никогда.
Я веду её кабинет и жестом приказываю положить сумочку на стул.
— Где, ты сказала, будем набивать?
— Думаю, на бедре.
Я усмехаюсь, и её глаза немного загораются, некоторые нервы уходят.
— Ты так думаешь?
— Нет. Я знаю. Я знаю, что хочу, чтобы она была у меня на бедре. Извини, — она сжимает пальцы. — Я просто нервничаю.
Совершенно очевидно, что она делает тату впервые.
— Всё в порядке, — я похлопываю по чёрному виниловому сиденью. — Запрыгивай и ложись.
Она делает, как я говорю, и вздрагивает, когда холодный материал касается её ног.
— Ты можешь опустить шорты и немного подтянуть рубашку?
Глубоко вздохнув, она делает то, о чём я прошу.
— Ты ведь не передумала насчёт рисунка?
— Нет.
Когда я натираю её кожу антисептическим средством, девушка вздрагивает и извиняется.
— Прости.
— Не беспокойся.
Я надеваю пару чёрных перчаток и беру с маленького стола переводную бумагу с эскизом её тату. Прежде чем положить бумагу на кожу, я тщательно раскладываю её, прижимаю, а затем снимаю. Я рассматриваю полученный рисунок со всех сторон, прежде чем вручить девушке зеркало.
— Так выглядит нормально?
Дрожащей рукой она берёт зеркало и изучает единственное слово: «Твоя». Иногда клиенты рассказывают мне, почему они выбирают именно эти слова или рисунки, а иногда нет. Я никогда не лезу не в своё дело.
— Ты ещё собираешься добавить задний фон, верно?
— Да, это просто сам эскиз с контуром слова. Всё будет выглядеть так, как ты просила — разбитое сердце, собранное по кусочкам.
— Ладно. Давай сделаем это.
Я улыбаюсь ей, и она краснеет, а потом опускает голову.
Когда я нажимаю ногой на педаль и первая вибрация ударяет по её коже, девушка подпрыгивает.
— Прости.
— Ничего страшного. Сделай вдох. Скажи мне, если тебе понадобится перерыв, ладно?
— Ага.
Она закрывает глаза, и я погружаюсь в работу. Это моё искусство. Часто я настолько погружаюсь в себя, что даже не замечаю времени, но с тех пор, как я был с Рейн, минуты вдали от неё складываются, и я начинаю нервничать.
— Ладно, мы закончили.
— Что, правда? — она выглядит удивлённой.
— Да, прошёл уже час, — я протягиваю ей зеркало. — Взгляни.
Она встаёт и смотрит на бедро в отражении зеркала.
— Ух ты. Она прекрасна. Спасибо.
— Нет проблем.
Я закрываю свежее тату девушки полиэтиленом и даю инструкции по уходу, прежде чем она мне заплатит.
— Большое спасибо. Мне действительно она очень нравится.
Я киваю в сторону коридора.
— Я провожу тебя.
Как только мы выходим из комнаты, звонит мой телефон. Я вытаскиваю его, смотрю на имя Пити и не решаюсь ответить. Я не знаю, какого хрена он хочет.
— Я выйду сама. Всё в порядке, — мой клиент прерывает мою внутреннюю борьбу.
— Ты уверена?
— Ага. Ещё раз спасибо.
Я оборачиваюсь и отвечаю на звонок Пити.
Я совсем не горю желанием разговаривать с ним. Не только потому, что у него хватило наглости прийти ко мне и попытаться переложить на меня долг моей матери, но и потому, что он использовал своего дружка, чтобы приставить нож к горлу Рейн. Моя милая, невинная девочка. Моё дерьмо никогда не должно касаться её.
— Может, ты в ближайшее время захочешь прокатиться?
— О чём, чёрт возьми, ты говоришь?
— Я остановился у твоей мамы. Хотел дать ей знать, что у неё есть ещё тринадцать дней. Мне так и не удалось оказать ей эту услугу, так как она лежала без сознания на диване. Передозировка, чувак.
Я приваливаюсь к стене. Мои ладони вспотели, а желудок скрутило.
— Вон? — зовёт мужчина.
— Мне всё равно, — я вешаю трубку и роняю телефон на пол.
Через некоторое время рядом со мной оказывается Грязь, очевидно, он взял на себя смелость вернуться сюда.
— Ты в порядке?
У меня в горле словно застряли ватные шарики, но каким-то образом мне удается ответить.
— Ага.
Я наклоняюсь, чтобы схватить телефон, но мои ноги слишком дрожат, и я падаю вперёд. Грязь тянется ко мне и помогает соскользнуть на пол.
— В чём дело, приятель? — он хлопает меня по щеке, чтобы привлечь внимание.
— Она мертва.
— Кто?
— Звонил Пити.
— Чёрт.
— Он сказал, что пошёл навестить её и обнаружил, что она умерла от передозировки.
Мы с Ленни всегда были друзьями. Пити отдалился, но мы с Ленни всегда общались и знали, что можем доверять друг другу. Я благодарен ему за то, что он сейчас здесь.
— Ты хочешь выйти?
— Нет, — я качаю головой и встаю. — Я в порядке. Просто не был готов.
Не давая ему возможности ответить, я ухожу и начинаю готовить рабочее место. Мне нужно отвлечься. Мне нужно абстрагироваться и поработать над тату Ленни. Это занимает меньше времени, чем мне бы хотелось, но я закрываю салон после того, как заканчиваю с ним.
К сожалению, реальность иногда возвращается, и когда я стою на тротуаре перед домом, в котором вырос, именно тогда она поражает меня. Но я не чувствую ни угрызений совести, ни печали. Я даже улыбаюсь. Когда Рейн сказала, что почувствовала облегчение после похорон Брайана, я сказал ей, что всё в порядке. Сейчас я следую своему собственному совету.
Последнее, что мне нужно сказать маме, — это записка в моём бумажнике. Я написал её в тот день, когда решил, что она умерла для меня, и держался за неё, потому что не был уверен, что хочу с ней делать. Я знал, что, если пошлю ей письмо, она его не прочтёт, поэтому носил её с собой и каждый раз, когда доставал бумажник, видел в нём напоминание. Я достаю листок бумаги и читаю вслух.
Гни в аду, сука.
С любовью,
Я.
Глава 25
Рейн
Ходить по магазинам с Кеннеди целый день — это как раз то, что мне
