Сюда идут.
С Лёхиного места коридор было не видать, а с моего отлично просматривалось пространство до самой лестницы.
— Привет, девчонки, — помахал я рукой, сунув попутно морковку в рот. Судя по их виду, сейчас будут задавать мне неудобные вопросы, так что придётся долго хрустеть овощем, чтобы не отвечать.
— Сашка, что с тобой происходит? Почему тебя в милицию таскают каждый день? Ты что-то натворил, да? Ты признайся, легче станет, мы по-товарищески хотим помочь. Ну чего ты молчишь?
Говорливые студентки тормошили меня, а я разводил руками, улыбался и показывал, что никак не могу ответить. Рад бы, но не могу.
— Это в конце концов невежливо. Мы с ним разговариваем, а он морковкой хрупает, — рассердились прекрасные дамы.
— Спокойно, девушки, сейчас я вам всё разъясню, — вступил в дело Лёха.
Я только усмехнулся, потыкал вилкой в бульон и захрустел почищенной кочерыжкой. Пора резать лук и тереть морковку на зажарку. Супнабор, который продавался в магазине под видом мяса, уже сварился. Остальное сварим быстро.
— Дело в том, — понизил голос мой друг и поманил слушательниц, тут же обнимая их за плечи, — что Саша — особо засекреченный тайный агент. Ноль-ноль-семь. И он внедрён в нашу общагу, чтобы поймать…
— Кого? — придвинулись ближе жертвы коварного Лёхи.
— Этого мы не можем сказать. Но преступник вооружён и очень опасен.
— Саша, правда? — раздался общий вздох.
— Умгум, — промычал я, отвернувшись лицом к стене, чтобы не заржать у всех на виду.
— Да врут они всё, — бросил на пути к чайнику Никита, наш прославленный герой-любовник.
О, кто выполз. То не видать его было, а тут появился.
— Да? А кто Настю на крыше спасал? — возразили ему девчонки, уперев руки в бока.
Зря он, зря вмешался. Сейчас ему припомнят нелицеприятные факты биографии. Пока Никита наливал кипяток, на него обрушился гнев прекрасной половины нашей общаги. Моя таинственная связь с правоохранительными органами была отодвинута в сторонку. Сейчас они морально уничтожат негодяя и подлеца, а потом вспомнят, с чего начинался разговор. Надо за это время доварить борщ и скрыться в комнате.
Согласиться уже на малосемейку, что ли? Там хоть в комнате буду сам себе хозяин. Ладно, поглядим, куда кривая выведет, завтра продолжим торговлю с майором.
Если вчера истфак бурлил, обсуждая меня за спиной, сегодня на меня смотрели как на привидение в лицо.
— Шведов?! — ахнула Нина Ивановна при встрече.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровался я, собираясь пройти мимо.
— Тебя разве…
— Разве — что? — «удивился» я.
— Нет, ничего, — суетливо поправляя очки, ретировалась архивистка.
Только что не перекрестилась. И препод всю пару косился на меня, то и дело промокая потный лоб платком. Какие все нервные.
В перерыве меня вызвали к декану. Тот тоже потел и закуривал дрожащими пальцами.
— Будете? — предложил он серебряный портсигар.
— Спасибо, не курю.
— Присаживайтесь.
Я покрутился в небольшом креслице, ожидая, когда у декана пройдёт нервный тик. Жалко его, но чем я могу помочь? Понимаю, неприятно, когда по вверенному тебе факультету расхаживают люди в штатском и чего-то хотят.
— Александр, — наконец начал он.
Блин, ещё один меня по-великосветски именует. Будто одного майора мне мало.
— Мне был звонок насчёт вас.
— Только не говорите, что опять участковый. Я ничего не творил, честное слово.
— Нет… из другого органа. Меня просили всячески содействовать вашим исследованиям темы Гражданской войны.
— Ясно, — скрежетнул я зубами.
Слиток всплыл. Не мог его Боцман быстренько пристроить к делу.
— Мы вам подготовим отношение в архив и в редкий фонд научной библиотеки. Обычно туда только дипломников допускают, но для вас сделают исключение. Вы говорили с Шиловым?
— Да, вчера.
— Отлично. Считайте, что вы к нему прикреплены на научное руководство с сегодняшнего дня. Отнеситесь ответственно к заданию, порученному товарищами с Литвинова.
— Куда ж я денусь, — буркнул я.
— Меня не поставили в известность, почему именно вы должны заниматься столь ответственной работой. Я предлагал студентов со старших курсов, преподавателей, в конце концов, того же Шилова. У него и опыт и наработки. Тщетно.
— Спасибо, — невесело усмехнулся я. — У меня просьба.
— Да-да?
— Вы как-то донесите до преподавателей, чтобы на меня не пялились как на прокажённого. И студентов пусть угомонят, а то проходу не дают, особенно в общаге. Нервирует.
— Мы постараемся. Сегодня кафедральный день, вашу просьбу на кафедры передадим. А по поводу общежития — вас сколько в комнате?
— Четверо.
— Да, многовато. Что же, подумаем, что можно сделать.
— Спасибо. Я пойду? Пара началась.
— Идите. Удачи.
В аудиторию я опоздал, поэтому постарался просочиться тихо и незаметно. Мог и не стараться. Сотня глаз проводила меня взглядом до места. В воздухе повис невысказанный вопрос.
— Так, не отвлекаемся, — первым опомнился препод.
— Что на этот раз? — озвучил всеобщий интерес Лёха шёпотом.
— Декану звонили, откуда следует. Теперь я официально занимаюсь темой золота Колчака.
— Что он об этом думает?
— Руки трясутся, лысина потеет.
— Понятно.
— Лёх. Меня беспокоит твоя судьба.
— А меня твоя.
— Ну и зря. Мне вон наперебой предлагают варианты жилья и не только. А вот тебе не прилетело бы за компанию.
— Уржаться можно. На крючке сидишь ты, а прилетит мне.
— Я им нужен живой и невредимый, в отличие от тебя. Кто поручится, что в следующий раз Боцман не захватит более перспективного заложника?
Вот с этого мы и начнём с майором, прежде чем о чём-то договариваться. Безопасность моя и моих близких. Кстати, у меня на Перевозе две семьи, равно дорогие моему сердцу. А Боцман по-прежнему базируется в тайге слишком близко от них.
Когда после пар меня у крыльца вновь встретил вчерашний лейтенант на чёрной волге, я понял, что моей нормальной жизни пришёл конец.
— Куда мы сегодня? — спросил я, помахав на прощание Лёхе.
Бедолага, одному в архиве пылиться. А если подумать, то кто ещё из нас бедолага. Скоро и меня в архив ушлют, и попробуй не откопать что-то полезное.
— В управление, — то ли ответил мне, то ли скомандовал водителю мой сопровождающий.
Всё-таки капец какие они все серьёзные. Их этому специально учат? Или отбирают подходящих бирюков и мизантропов? Интересно, где на
