раз спотыкается и падает, разбивая колени о мокрый асфальт). Уйти? Но зачем? Разве мы не можем быть вместе?
Повисает неловкая пауза. Никита боится, что связь окончательно оборвётся, ведь он всё ещё не видит Миру. Что ему тогда делать? Он снова срывается на бег, не обращает внимания на боль, которая кусает почти каждую клеточку утомлённого тела. Но ничего страшного не произошло: в этот момент Мира собиралась с мыслями и боролась с лёгким волнением.
Мира. Прости. Это невозможно. На самом деле именно ты должен был выйти из автобуса. Так тебе было предначертано…
Кит (пошатывается, ощущает, как темнеет в глазах. Но он должен находиться в сознании во что бы то ни стало. Иначе всё потеряно). Кажется, я понял… Я должен умереть. Конечно, в глубине души я это знал, но боялся думать… А ты должна вернуться. Ты это заслужила. (снова комок в горле, который невозможно проглотить. По щекам стекают прозрачные слёзы).
Мира. Ты и в самом деле дурак, Кит. И ничего, оказывается, не понял. Это ты возвращаешься, а мы уходим. Так и должно быть. Это правильно.
Кит. Я действительно плохо понимаю… Почему ты должна уйти? Что вообще происходит? (останавливается, когда видит перед собой обрыв, который так сильно пугал его из пыльного окна автобуса. Мира стоит у самого края, лицом к застывшему путнику. Один неосторожный шаг – и она может рухнуть в пропасть. Откуда в ней столько отчаянной смелости?)
Мира. Потому что ты реален, а я и другие пассажиры лишь жители твоего подсознания. Пора бы наградить нас заслуженным отдыхом.
Теперь Никита может видеть её улыбку и, кажется, в словах девушки нет ни отзвука печали, как будто предстоящий покой – это и есть её конечная цель. Юноша делает медленный шаг вперёд.
Кит. Ты хочешь сказать, что Кит, тётя Груша, Цепеш и водитель – ненастоящие?
Мира (кивает). А ещё я, мой дорогой. Я такая же, как они.
Кит. Не понимаю… Как такое возможно? (ещё один робкий шаг. Из разбитых коленей сочится кровь. Хозяин уставшего тела ничего не замечает, он лишь продолжает слушать голос в своей голове).
Мира. Тебе не показалось странным, что мальчугана, которого ты спас, зовут точно так же, как и тебя?
Кит (отрицательно качает головой). Ничего странного. Тем более он совершенно на меня не похож.
Мира (смеётся, ветер доносит отголоски её звенящего смеха до ушей Никиты. Дождь угомонился, а потемневшее вечернее небо прогнало свинцовые тучи прочь. В мире воцаряется долгожданная гармония и тишина). А между тем это твой внутренний ребёнок. Нахальный и капризный.
Кит. Но он же… он же маленький вредитель!
Мира. Разумеется. Специально создан, чтобы тебе мешать.
Кит. Хорошо… (морщится: ему тяжело с этим согласиться). Возможно, я действительно часто мешал себе. Ну а тётя Груша? Она-то тут как появилась?
Мира (смотрит на часы и переводит хитрый взгляд на собеседника). Тебе не кажется, что ты слишком часто оправдывался недостатком времени? Так и не добился того, чего хотел, потому что тебе якобы постоянно некогда?
Кит (невольно краснеет). Да, но… оказывается, это выглядит так глупо.
Мира (аплодирует). Браво! Ты наконец-то это осознал! Думаю, нетрудно догадаться, кто такой Владислав Цепеш.
Кит (пожимает плечами и делает ещё один шаг навстречу. Пальцы холодеют, а колени дрожат. И почему-то хочется закрыть уши, чтобы больше не слышать всю эту глупую историю… Но ничего не поможет: голос Миры продолжает звучать в голове). Понятия не имею…
Мира. Это твоё чувство вины (отходит от края, но всё-таки не спускается к собеседнику и даже не пытается сократить мучительную дистанцию). Ты всё ещё обвиняешь себя в смерти своих соулмейтов? (невозможно выдержать её проницательный взгляд. Быть может, она, как медуза Горгона, сейчас превратит его в камень. Чтобы защититься, Никите приходится опустить глаза).
Кит. Возможно… Я не знаю. Понимаю, что ничего не мог тогда сделать, и всё-таки…
Мира. Помнишь, Цепеш сказал всем, что может уйти из автобуса, потому что ему и так недолго осталось?
Кит (кивает. Он всё ещё не верит словам Миры и всё же где-то внутри себя уже знает правду).
Мира. Это значит, что тебе самому надоело чувствовать себя виноватым. Ты слишком устал от этого. Вот почему Цепеш выглядел таким больным и измождённым.
Кит. Но когда тётя Груша заступилась за него, он вроде бы даже обрадовался. Как будто и не собирался никуда уходить.
Никита вспоминает хищный взгляд ассистента. В ту минуту было сложно поверить в его искренность.
Мира. Это всё потому, что ты боишься. Иногда страх сильнее тебя, и ты не выдерживаешь… Именно поэтому Петя Трофимов так часто повторял слово «боюсь».
Кит (невольно улыбается). Это раздражало нахального мальчугана.
Мира. Конечно, ведь дети ничего не боятся. Страх – это чувство для взрослых.
Внезапный порыв ветра поднимает малиновые волосы девушки, и они напоминают разгорающийся костёр на фоне предзакатного неба. Никита делает ещё несколько шагов и видит лицо Миры так близко, что уже может протянуть руку и коснуться бледной кожи.
Кит. А как же… его история… Это всё выдумка?
Мира (первой протягивает руку. Тонкие пальцы замирают над головой человека, который запутался в паутине неразрешимых загадок). Неужели ты не помнишь? Это же твой сценарий!
Кит (улыбается и вдруг начинает смеяться. Мира подхватывает весёлую мелодию. Проходит целая вечность, прежде чем возвращается неабсолютная тишина).
Я на самом деле дурак…
Мира (тоже говорит шёпотом; и это первая реплика, которую она произносит вслух). Ещё какой! Кстати, надеюсь, ты знаешь, кто я? (проводит по волосам Никиты, и тот крепко обнимает девушку за плечи).
Кит. Конечно, знаю. Ты – мечта.
Мира (уточняет). Твоя мечта.
Кит (соглашается). Моя…
Крупная слеза скатывается по щеке юноши, и Мира вытирает его лицо, не переставая смотреть в глаза. Он никогда раньше не замечал, насколько она красива. Становится немного не по себе; Никита снова заливается краской, но всё равно не отводит взгляд.
Ещё одна вечность грациозной бабочкой опускается на запястье девушки-воительницы с ранимой душой. Юноша касается её тёплых губ и видит отпечаток слёз на щеке – будто клеймо, странная метка, от которой веет безысходностью. Он крепче обнимает девушку, но уже ощущает, как она отдаляется – с каждой секундой дистанция возрастает и в конце концов обязательно станет непреодолимой. В отчаянии Никита прижимает её дрожащие пальцы к губам. Она улыбается, но продолжает исчезать, и очень скоро на руке Кита остаётся только память о прикосновении. Он тянется к неуловимой Мечте, а она отступает. В печальных глазах
