последний чин полковник, и состоял командиром 310-го п. Шацкого полка.
За неимение орденов, соответствующих моим чинам, я имел счастье и честь получить два высочайших благоволения.
Был 3 раза ранен.
После петроградского бунта, измены генерал-адъютантов и насильственно вырванного отречения Императора я был выгнан из полка по тогдашней формуле, как «не соответствующий духу времени». Да, дух был омерзительный.
Сначала я был удручен, но потом увидел, что это последняя, морально лучшая награда и промысел Божий, сохранивший мне жизнь и давший мне возможность сразу вступить в борьбу в Киеве с февралем, а потом и с октябрем.
В Киеве я начал формировать 1-й Георгиевский полк, но «украинизация» сорвала формирование. Подравшись в родном Киеве с большевиками (на мой призыв через газету «Киевлянин» явилось около 300 человек господ офицеров, а в Киеве офицеров было десятки тысяч), я с 16 офицерами и 10 солдатами 1-го Георгиевского полка уехал на Дон и, прибыв в Новочеркасск, утром 6 ноября 1917 года сейчас же явился генералу Каледину, которому я доложил обстановку и на его вопрос ответил, что хочу формировать добровольческий 1-й Георгиевский полк. Атаман генерал Каледин, подав всем руку, сказал: «Помогай вам Бог!» И в этот же день я, написав объявления с призывом русских людей в Добровольческий полк, разослал всю свою команду развесить объявления на станциях и в городах.
Вот точное число 6-е ноября зарождения Добровольческой армии, начало которой положили мы, георгиевцы из Киева – матери городов русских, и я их командир, а не появляющиеся в газетах вымышленные лица.
Я оставил Россию в составе армии генерала Врангеля.
Сначала наш штаб 1-го Корпуса попал в Салоники, откуда я переехал в Сербию – Югославию.
В 1941 г. в Белграде генерал-майор Скородумов, Генерального штаба генерал-майор Штейфон и я начали формировать русский корпус с целью спасения России от коммунистическо-социалистической сатанинской власти.
Когда же выяснилось, что Хитлер нас обманывает и идет не свергать коммунистов, а хочет завоевать Россию, превратив русских в своих рабов, что пленных русских и захваченную на работы русскую молодежь немцы безжалостно уничтожают, что решили переодеть нас в немецкую форму, то я запротестовал и был уволен в отставку.
Нижеприведенный документ свидетельствует, что я не осрамил ни своего Владимирского Киевского Кадетского Корпуса, ни своего Киевского Военного училища.
«Полковника Кириенко знаю с чина подпоручика еще до войны, когда я командовал 166-м Ровненским пехотным полком. На войне он был под командованием моим в течение 2-х лет, и считаю на основании такого долгого знакомства с ним, по долгу службы и совести заявить, что полковник Кириенко выдающийся во всех отношениях офицер. В военном отношении очень образованный и начитанный, очень быстро разбирается во всякой боевой обстановке, обладает правильным глазомером, с настоящим военным сердцем, беззаветно мужественный, увлекается сам в бою и способен увлечь за собой своих подчиненных. Особенно проявил себя в боевом отношении с самой лучшей стороны в успешном бою 78-й дивизии 17 января 1917 г. при овладении высотой 1234 в лесистых Карпатах в направлении Валепутна – Якобени, этот бой отмечен был во всех приказах всех высших начальствующих лиц и за него полк. Кириенко получил из рук румынского короля орден Михаила, соответствующий св. Георгию. Прилагаю при сем копию приказа о бое помощника август. главы армии румынского фронта ген. Сахарова. В ряде утрат моих ближайших подчиненных за время войны, я особенно скорблю, что судьба отняла у меня полковника Кириенко, и считаю, что он является наилучшим образцом командира пехотного полка и с такими командирами боевое командование дивизией может быть одним сплошным удовольствием.
В политическом отношении был абсолютно беспартийным, всем своим сердцем любящий родину и армию.
Начальник 78-й пехотной дивизии
Генерал-лейтенант Добророльский».
Вот это краткое прохождение мной службы дает мне право обратиться к вам, родные кадеты и честные русские люди, с призывом и указанием, и если вы не последуете моему указанию, то после уничтожения коммунизма и воцарения главы династии Государь может сказать вам: а где же были кадеты когда, будучи также вне России, я всех призывал помочь мне и объединиться возле меня, они не пришли. Теперь я их не знаю.
«Много званных, но мало избранных», Евангелие от Матфея, гл. 22, 14.
Глава XXIX
Мне отмщение и аз воздам.
Мой первоначальный доклад я прочел в Брюсселе в 1952 г. на открытом собрании, чтобы не допустить в храме-памятнике, где находятся в память убиенной Царской Семьи мраморная доска и икона, – постановки доски памяти Корнилова, – изменника и предателя, арестовавшего Царскую Семью.
Это вызвало у непредрешенцев бурю ругани и клеветы, направленные почему-то только на одного меня, оставляя в стороне генерала от инфантерии Флуга, подтвердившего, что доклад генерал-лейтенанта Васильева был у него в руках, а значит не я это выдумал, как пишут генерал-майор Архангельский и полковник Бояринцев, не моя вина, что правда им не по вкусу.
Копия.
Циркулярно
«Начальник
Русского Обще-Воинского Союза
5 июня 1952 г.
Ницца (Франция).
№ 65
Начальникам Отделов Союза
За последние годы в среде русской эмиграции появились люди, которые из клеветнических выпадов против Белого Движения и его вождей сделали себе нечто вроде «общественной деятельности».
Среди них наиболее печальную известность стяжал себе некий г. Якобий, проживающий в Бельгии, и не только написавший на указанную тему книгу, но периодически издающий также собственные листовки, в которых он с особенным озлоблением отзывается о генерале Л. Г. Корнилове.
В апреле текущего года к упомянутым лицам присоединился также «первопоходник» генерал Кириенко, недавно переехавший в Бельгию и занимающий должность в Корпусе Императорской Армии и Флота. Этот генерал 12 апреля текущего года выступил в Брюсселе с особым докладом, на котором, правда, перед весьма немногочисленной аудиторией (в среде коей находился также и упомянутый выше г. Якобий), насколько это можно судить по дошедшим до меня сведениям, он, назвав себя основоположником Белого Движения, не только отзывался отрицательно об этом движении, в котором сам принимал участие, но порицал всех вождей его – генералов Алексеева, Деникина, Врангеля и других, в особенности генерала Лавра Георгиевича Корнилова, которого он не только пытался обрисовать совершенно отрицательно, но и приписывал ему действия предательские по отношению к России, основывая свои «сенсационные» сведения на показаниях лиц, уже давно покинувших земной мир.
Для меня нет и не может быть никаких сомнений, что никакие провокаторские и клеветнические выступления, «разоблачения», наветы и сенсации не могут омрачить героического ореола заслуженно окружающего наших вождей, и среди них, конечно, и генерала Корнилова, который и жизнью и смертью доказал свою
