не рухнуть плашмя, но всё равно больно ударился локтями и коленями.
— Нулька, мать твою! — сдавленно заорал Михаил, который тоже шмякнулся пузом на пол.
Пока они охали и вставали, к ним подошёл держащийся за бок Петрович, тоже пострадавший от Нулькиного беспредела.
— Я ей как-нибудь всыплю ремнём по заднице, — протянул он, зашипел, поморщился и продолжил: — Шлюз в порядке. Система жизнеобеспечения тоже. Куда эта попрыгунья умчалась?
Михаил пожал плечами, и все трое направились в сторону капитанского мостика. Искомая Нулька нашлась именно там. Она уже оживлённо водила руками над пультом. В воздухе возникали окошки с сайта паспортизации нелюдей. Глаза горели радостью и азартом, словно светодиоды.
— Ясно, — побурчал, рассматривая сетевые запросы богиньки. — Миш, ты надоумил?
— Да.
Все замолчали, глядя на маленькие голограммные экранчики, почти теряющиеся на фоне яркого Проциона, несмотря на потемневшее защитное покрытие лобового стекла мостка. На экранчиках мелькали адреса, справки и цены.
Казалось, всё благополучно решилось, и ничто предвещает очередной беды. Но на мостик, норовя снести всех с ног, влетел робокот. Серая синтетическая шкура была поцарапана во многих местах, в ранах мелькали металлизированные мышцы.
Кот заскочил на капитанский пульт, с пробуксовкой промчался по нему и спрыгнул на пол. Затем кинулся на стену, где на несколько мгновений замер, яростно дёргая хвостом и глядя по сторонам округлившимися глазами.
— Прочь, зараза! — закричал капитан. — Княже, ты притащил эту падлу на борт, вот теперь лови, пока бед не наделал!
Петрович отлепил от стены небольшой, примагниченный к красному квадратику огнетушитель и замахнулся.
— Брысь!
Кот не обратил внимания, а прыгнул со стены на пол и начал нарезать круги, пытаясь поймать что-то невидимое.
Княжич попробовал схватить робота, но тот вывернулся и умчался в коридор.
— Отформатирую, падла! — рявкнул капитан.
Иван тоже выругался и пошёл следом за роботом. Топот и звук металлических когтей, царапающих обшивку, доносились теперь из кают-компании.
— Блин, надо попросить у программистов, чтоб из алгоритмов эмуляции живого кота удалили тягу на горшок, а то носится, словно в туалет хочет, а просраться не может, — пробурчал вслух княжич, уже жалея, что купил столь бесполезный гаджет. Никакого толка. Одни проблемы.
У шлюзов Иван остановился, так как изо всех щелей на него смотрели бусинки мышиных глаз. Не два. Не десять пар. Десятки. Мордочки крохотных грызунов таращились на него со всех сторон: из-за скафандров, из-за шкафчиков, из-под ящиков. Обычные серые мыши с усатыми мордочками и круглыми ушками.
Секунда, и все мыши поспешно попряталась, а в помещение снова влетел кот. Только сейчас стало видно, что он носился не просто так. Перед роботом совершал зигзаги какой-то светящийся, словно клочок голубоватой плазмы, прозрачный шарик.
Клочок вверх, на полки, и кот наверх. Клочок вниз и между ног у скафандра, и кот туда же.
Княжич едва успел выругаться и уйти с пути робокота, как тот промчался вслед за клочком в пустующую каюту. Послышались звуки рвущегося полиэтилена, громкое мяуканье и топот.
— Ты мне на хрен весь звездолёт разнесёшь! — прокричал Иван и зашёл туда внутрь. Между ног с истеричным «мяу!» снова промчался преследующий призрачную искорку робот.
Искра испуганно заметалась, сделала пяток хитрых петель, высоко прыгнула и застыла под потолком, давая разглядеть себя получше. Это оказалась призрачная мышь.
— Блин. Только мышиной нежити не хватало. Их же ни ядами, ни вакуумом, ни дробовиком не выведешь, — выругался княжич.
Кот тем временем замер, глядя вверх на добычу и хлестая себя хвостом по бокам, а затем подскочил и зацепился за стену, но сполз вниз, оставляя на пластике царапины от когтей.
Парень чертыхнулся, разрываясь между двумя желаниями: пнуть механического мышелова или же запустить что-нибудь тяжёлое в сияющего мышонка. Глаза пробежались по помещениям в поисках подходящего метательного снаряда, и тут его внимание привлекло окно. А за ним висел один из тех мертвецов, которые разлетелись из выпотрошенного летучего голландца. По какой-то невероятной случайности он зацепился за один из наружных поручней, предназначенных для передвижения обслуживающих корабль работников. И не просто зацепился, а остервенело бил тяжёлым предметом по иллюминатору. С наружней стороны уже виднелись многочисленные сколы. Мёртвый пират, высушенный вакуумом до состояния чёрствой-пречёрствой воблы, непонятно как узрел княжича своими пустыми глазницами, но беззвучно распахнул рот. Крика не было слышно, но удары усилились и участились. Приглушённый изоляцией звук потихоньку проникал в каюту.
— Да ну на фиг, — выругался парень, когда по наружному слою стекла пробежала трещина.
Иван, забыв про мышей, про кота, про Фёклу, которой тоже должен был отправиться для успокоения, пулей выскочил в коридор, где столкнулся нос к носу с капитаном.
— У нас проблемы! — прокисла он в лицо Петровичу.
— Знаю! У нас к вечеру инквизиция по Нулькину душу будет! — ответил капитан.
В проходе тихо прошелестела дверь каюты, и оттуда высунулась голова купчихи.
— Это я вызвала! Вас всех в кандалы и на каторгу! А эту бешеную тварь сожгут и развеют в фотосфере звезды! И поделом вам! — истерично, с покрасневшим от натуги и перекошенным от злости лицом провизжала Фёкла.
— Захлопнись, сука! — заорал Иван. Он судорожно схватил капитана за плечо, чуть ткань не порвал и укал рукой в каюту. — Там эта… глянь.
Петрович сделал шаг вперёд и озадаченно нахмурился.
— Какая-то тварь сэкономила на хороших стеклопакетах. Вернусь, рожу набью, — глухо, как старый пёс, прорычал он и поглядел на Ивана: — Слушай, а ты можешь приказать стеклу, чтоб заросло, как скафандр, или стало прочным, как та дверь?
— Я ещё не настолько сильно владею кораблём, чтоб затянуть такую трещинку, тем более он будет постоянно делать новую. А повышать прочность получится минут на десять, не больше. Я же не царь-батюшка, чтоб горы двигать.
Глава 24
Тяжело давшийся позитив
Время вновь полетело чехардой. Его опять стало не хватать, словно создатель вселенной, тот самый, чья фигура изображена в главном храме всея галактики, изрядно скупился и теперь выдавал кванты времени по чайной ложечке. А то и вовсе капал из пипетки. И почто так жаден этот старик на секунды, минуты и часы? Почто не хочет поделиться, когда мгновения так нужны?
Вспомнился нарисованный на иконах образ: хмурый седовласый муж с бородой, похожий почему-то на Леонардо да Винчи. Весь в бело-золотых одеждах, а в руках — раскрытый чертёж мирозданья, будто чертёж моста или замка.
Да, жаден он, как и всякий старец, мол, я тебе и так лишнего отсыпал, пользуйся.
Иван заскочил в каюту и приложил руки к стеклу, за которым бесновался оживший мертвец. Тройной стеклопакет медленно, но верно крошился
