Джордж частенько вспоминал Джейн Гордон, кудрявую девочку с вечными ссадинами на коленях, которая ухитрялась каждую их вылазку превратить в настоящее приключение. Пока еще им не удалось встретиться. Интересно узнает ли он ее, ведь теперь она взрослая девушка.
Он важно поднес к лицу руку с наручными часами фирмы «Брайтлинг», подаренными дедом и бабушкой в честь окончания школы. Вручая ему подарок, дед сказал: «Ну сынок, постарайся стать гордостью семьи!»
Для членов семейства Беллами это означало учиться в привилегированной школе, вращаться в избранном обществе, жениться на достойной девушке и иметь дом в окружении порядочных соседей. Все это можно было сформулировать кратко: веди себя в соответствии со своим положением, и добьешься успеха.
Согласно семейной традиции Джордж и Чарльз уже были на верном пути. Мужественно покинув родное гнездо и скрывая тоску по дому, они окончили закрытую школу в Эндовере. Джордж выделялся своими успехами, ухитряясь сочетать упражнения для ног с прилежной учебой. Теперь братья учились в Йельском университете, где в свое время учились их дед и отец.
Однако ни Джордж, ни Чарльз еще не встретили ту самую, особенную и единственную девушку. Джордж находил девушек, которые приглашались к ним в школу на вечера, довольно скучными и неинтересными, их ограниченный кругозор вкупе с глупым кокетством даже раздражали его. И сейчас, когда в главном здании лагеря устраивались танцевальные вечера, мать твердила Джорджу:
— Ты тоже должен танцевать. Я вижу здесь нескольких девушек, которые с радостью откликнулись бы на твое приглашение.
Но он всегда отмахивался:
— Мама, ты же знаешь, я не любитель танцев, уступаю эту честь Чарльзу.
На самом деле Джордж не умел танцевать. Последний раз, когда он оказался на танцевальной площадке, это произошло именно здесь, в лагере «Киога». Джейн Гордон сидела у него на коленях, а Чарльз толкал его кресло, и они втроем кружились под музыку в исполнении оркестра Гая Ломбардо. Интересно, помнят ли они это так живо, как он сам. Восстановив способность ходить, он не пожелал учиться танцевать, хотя это считалось одним из непременных достоинств джентльмена. Пожалуй, он мог бы с грехом пополам исполнить один-два танца, но отказался. Потому что превыше всего Джорджа Беллами беспокоило, как он будет выглядеть в глазах окружающих. Он предпочитал вообще не танцевать, чем оказаться смешным и неловким. Мать не очень на этом настаивала. Она так настрадалась из-за болезни Джорджа и так радовалась его выздоровлению, что больше ничего от него не требовала. Зато уж Чарльз танцевал за двоих! Природная жизнерадостность и избыток энергии позволяли ему с блеском исполнять все стремительные и забавные танцы, от джиттербага до «Линди Хоп».
Оказалось, что в соседнем с ними коттедже поселилась семья Дэрроу с двумя дочерьми, Миллисент и Беатрис. И предполагалось, что Джордж и Чарльз будут за ними ухаживать. Джордж находил этих студенток колледжа Вассар, так сказать, младшей сестры Йельского университета, шикарными девицами. У них были красивые и несколько удлиненные лица, что в Новой Англии считалось признаком утонченной породы, и они свободно владели несколькими языками. С точки зрения родителей, эти девушки были бы прекрасными парами для их сыновей. Джордж еще не составил окончательного мнения, но пообещал привезти им вишневый пирог из кондитерской «Скай-Ривер».
— Силы небесные, ты только посмотри! — воскликнул Чарльз, в восторге глядя на витрину, где были выставлены пирожные с глазурью и пирожки с начинкой из разных фруктов, булочки, кексы и печенье.
Как всегда накануне уик-энда, внутри было тесно от покупателей, которые спешили запастись лакомствами для вечеринки или пикника. Недавно основанная супругами-иммигрантами кондитерская успела завоевать популярность благодаря разнообразию и высокому качеству изделий.
— Джимини Крикет! — воскликнул девичий голос. — Просто не знаю, что и выбрать!
Что-то в этом голосе — тембр или интонация — глубоко отозвалось в душе Джорджа. У него даже волосы на шее зашевелились. Осмотрев толпу, он увидел в окружении детей девушку в рубашке с кармашками и шортах — в форме вожатого лагеря «Киога», о чем говорила надпись на шейной косынке. Дети в такой же форме толпились вокруг нее, упрашивая купить им что-нибудь вкусненькое. Ее смех звучал в ушах Джорджа, как струна гитары. Лица девушки он не видел.
Легко нагнувшись к витрине, она стояла в луче света, который падал на нее из окна, как будто само солнце хотело ее выделить. Однако в остальном в ней не было ничего особенного. Она была среднего роста и сложения — впрочем, фигурка ее все же отличалась стройностью, — с темно-рыжими вьющимися волосами, стянутыми высоко на затылке. Короткие шорты позволяли видеть длинные стройные ноги.
Видимо, он слишком упорно на нее смотрел, и она, почувствовав его взгляд, выпрямилась и повернулась к нему лицом.
У него бешено заколотилось сердце. Казалось, они одновременно узнали друг друга. Джейн Гордон!
Она очень изменилась, но то, что больше всего ему запомнилось — большие глаза цвета ореха, веснушки на переносице и широкий выразительный рот, словно созданный для улыбок и смеха, — осталось прежним. И от нее по-прежнему исходила энергия и жизнерадостность, как тогда, в детстве. За какую-то долю секунды он вдруг понял, чего нет в сестрах Дэрроу и тех девушках, которых родители считали для него идеальными невестами. Им не хватало именно того, что в избытке было у Джейн, — ее невероятной живости и блеска, что сразу бросалось в глаза. И хотя теперь они с ней были незнакомцами, у обоих на мгновение возникли одинаковые воспоминания. Он видел это по ее глазам. Еще он заметил, как в ее глазах вспыхнуло какое-то непонятное, новое выражение, чего он не видел в них в детстве. Никто из них не произнес ни слова через разделяющую их толпу, но Джордж мог поклясться, что воздух между ними словно заискрился. Инстинкт побуждал его что-то предпринять. Нужно подойти к Джейн, снова представиться и… куда-нибудь пригласить ее. Он видел, что она ждала этого. Несмотря на долгую разлуку, он видел приветливость в ее глазах. Но… уж очень неудачным был момент. Она с детьми. Его послали с поручением, и в кондитерской буквально повернуться негде.
В жизни редко случаются такие моменты, когда все зависит от одного слова или поступка. Упустить такой момент — значит выпустить из рук что-то особенное, значительное.
Он неуверенно шагнул к ней. Злосчастный аппарат на ноге тихо скрипнул, что было не заметно для всех, кроме него самого. Но этого было достаточно, чтобы заронить в него зерно сомнения. Что он ей скажет? «Привет, а чем ты занимаешься в остальное время года?» или «Извини, но, кажется, я в тебя влюбился!». Все это прозвучало бы смешно и глупо. Да и зачем этой живой и веселой девушке связываться с калекой вроде Джорджа?
— Силы небесные! — воскликнул стоявший за спиной Джорджа Чарльз. — Постереги-ка мою очередь. Мне нужно кое с кем поговорить.
Чарльз решительно врезался в толпу и подошел к Джейн. На мгновение она пришла в замешательство. И казалось, — только казалось — бросила на Джорджа умоляющий взгляд, как будто хотела, чтобы к ней подошел именно он, а не Чарльз. Хотя это могло ему только показаться.
