Я изо всех сил вцепилась в рубашку мужа, всхлипывая и тяжело дыша. Кошмар не хотел отпускать. В ушах еще стоял грохот падающих колонн и крики отца.
– Все хорошо, все прошло, – убаюкивал Вышинский, положив руку под мою спину, устраивая меня на своих коленях. – Сейчас ты заснешь, и тебе приснится что-нибудь хорошее. Если хочешь, мы пойдем завтра гулять. Прости, я в последние дни заработался и оставил тебя одну. Ты еще не бывала в Канхарэ, это красивый древний город, построенный в оазисе, среди песков пустыни…
Он говорил и говорил, неосознанно поглаживая меня по плечам, касаясь пальцами шеи, скул, края ушной раковины. Я тихонько млела и от его голоса, и от его ласковых неспешных касаний.
– Поцелуй меня, – вырвалось само собой, почти что в полусне. От осознания того, что сказала, я опешила и вынырнула из дремы. Лицо Вышинского стало до ужаса серьезным, руки, удерживающие меня, закаменели. Он склонился ниже, внимательно всматриваясь в мои глаза. От его взгляда мурашки выступили на коже.
– Можно? – почему-то переспросил он, словно не веря.
– Да…
И он поцеловал. Сразу сильно и глубоко, словно своим «да» я подожгла тлеющий внутри него фитиль. Страсть, так долго сдерживаемая мужем, вырвалась наружу. Горячее дыхание обжигало. Он зарывался пальцами в мои волосы, чувствительно прикусывал кожу шеи, скул, опять возвращался к губам, глубоко погружаясь внутрь, переплетал язык с моим, гладя, вылизывая его изнутри.
Единственное, чего мне хотелось, – чтобы он не останавливался. Это как наваждение, помешательство, бесконечная всепоглощающая жажда, которую не унять. Мне хотелось больше и больше, сильнее, яростнее. Поцелуи не гасили жажду, а, наоборот, раздували ее до предела. Я догадывалась, что за ней меня ждет что-то прекрасное и ужасное одновременно, но летела туда, как бабочка на огонь, стремительно и безрассудно.
Кожа Вышинского одновременно и гладкая, как шелк, и твердая, бугристая от перекатывающихся мышц. Он содрогается всем телом под моими ладонями, что-то шепчет, неразборчивое, ласковое, прерывистое. Я не понимаю ни слова, только интонации. И даже от них кожа покрывалась мурашками.
Если это все – ответ на мою просьбу, то спасибо тебе, ведьмовская сила. Пусть единственный раз, но я узнаю, что такое любовь между мужчиной и женщиной. Что значит – отдать всю себя и получить ровно столько же взамен. Что значит – прорасти друг в друга, сплавиться вместе в одно существо. Что значит – вместе заснуть и проснуться в объятиях, которые не разомкнуть.
Я смотрела на лицо мужа в предрассветной полутьме и чувствовала, как счастье заполняет меня до краев. Странное чувство, такое непривычное, новое для меня. Умиротворение, спокойствие, нега. Никогда в жизни я не ощущала подобного. И так могло бы быть изо дня в день, из года в год. Но…
Сердце пронзила боль. Что такое личное счастье против счастья всего мира? Какой бы я ни была эгоисткой, этот выбор однозначен – уйти с Двуликим взамен на желание.
Я смогу удержать лицо, смогу не показывать мужу грусть, смогу беспечно улыбаться ему и светиться от счастья. Увы, в обмане я хорошо поднаторела.
Глава 31
Мы действительно провели следующий день вместе. И это был самый счастливый день в моей жизни. Муж нанял легкий экипаж. Несколько часов мы просто катались по городу, объехав его вдоль и поперек. Потом гуляли, взявшись за руки, кормили птиц в парках. Самозабвенно целовались, шутили, смеялись. Пробовали странные и не очень национальные блюда в различных ресторациях. А вечером, взяв корзинку с едой, отправились на побережье любоваться закатом. Благо столица располагалась в непосредственной близости от океана.
Я никогда не видела наследного лорда таким расслабленным и безмятежным. Вертикальная морщинка между бровей разгладилась, он постоянно улыбался, касался меня, говорил о будущем. Нахваливал поместье в Выгребе, планировал разводить там коз и лошадей. Помириться, наконец, окончательно с отцом, поговорить по душам. Сделать ремонт и обновить детскую… Разбить сад из морозоустойчивых растений и еще много всего другого.
Я кивала и соглашалась. Пылко отвечала на поцелуи, держала за руку, с удовольствием сидела на его коленях, ерошила волосы. И никто не видел, как кровоточит мое сердце, как корчится в беззвучных муках.
Мы приехали в гостиный двор поздно вечером. Светящийся от счастья муж на руках отнес меня в спальню, сам избавил от одежды и опустил на кровать. И там, в темноте, он уже точно не заметит слезы на моих глазах. А если и заметит, то решит, что это от счастья.
– Мы сегодня заканчиваем, осталось подписать последний договор, – Вышинский не хотел уходить, я видела это нежелание в его глазах. Он не мог от меня оторваться, целовал и целовал безостановочно. – Я вернусь так быстро, как смогу. Не скучай.
Наконец он вышел за дверь. Я встала и тронула колокольчик. Попросила служанку принести завтрак и помочь с одеждой. Как бы я ни старалась отодвинуть встречу с Двуликим, тянуть дальше некуда. Я и так поддалась желаниям. Примерила на себя одеяние жены, почувствовала, что значит быть любимой и желанной. Дальше будет лишь больнее. Я уже вросла в мужа так сильно, что меня придется отрывать с корнями, с кровью.
И чем больше я затягиваю, тем хуже.
Ближайший Храм находился на соседней улице – вчера я заметила шпиль, когда мы проезжали мимо. Пройдусь пешком. Я оглядела комнату, где прожила семь дней в последний раз. Взять что-нибудь на память? Зачем? Для этого мира я вскоре умру. Отвернулась и решительно вышла за дверь.
Служащий, по моей просьбе, отвел в комнату для разговора с Богом. Зал был небольшим, круглой формы, со статуей Двуликого в центре. Я подошла к мужской его половине. Несколько минут рассматривала вырезанное в мраморе красивое лицо.
– Аскантехор, – произнесла нерешительно, – я пришла.
Несколько секунд ничего не происходило. В конце концов, перед статуей начало проявляться светящееся облако, медленно формируясь в привычный мне образ. Мужчина был по-прежнему невероятно красив, но меня это не трогало. Он стоял совершенно неподвижно, казалось, передо мной две мраморные статуи, холодные, величественные и безмолвные.
– Я готова уйти с тобой, – сказала более твердым тоном, – и готова озвучить свое желание.
– То есть ты хочешь сказать,
