ортодоксальные коммунистические идеи. При исследовании социального состава и сознания населения на разных этапах СССР нельзя обойти факт, что в годы Отечественной войны в КПСС вступила огромная масса людей, по своему крестьянскому происхождению и сознанию совершенно отличавшаяся от ранних большевиков, далеких от русской жизни, одержимых переустройством мира и мировой революцией. Эти новые члены партии составили второе советско-партийное поколение.
Ему, вдохновленному Духом мая 1945 года, менее всего за весь XX век был свойствен комплекс неполноценности перед Западом. Это героическое поколение значительно выхолостило нигилистические воззрения на отечественную историю, связало с коммунистическими клише собственный традиционализм. Был смещен акцент с внутренней классовой борьбы на единственно возможный тогда «советский» патриотизм. Сдвиг общественного сознания от ортодоксального марксизма в сторону национальной державности дал сорок лет относительно мирной жизни, и титаническим напряжением был создан мощнейший потенциал. На мировой арене СССР стал силой, равновеликой совокупному Западу, хотя режим оставался и догматическим, и жестким. Но энергия и потенциал развития, свобода были скованы казавшимися все более абсурдными жесткими рамками, а идеология, утратившая впитанный в годы войны животворный дух, трактовала все аспекты жизни страны и мира в рамках износившихся клише. Государство неизбежно клонилось к упадку, в котором не только стагнация экономики, но и оскудевшее сознание играли свою катастрофическую роль.
Осмысление падения коммунистического СССР далеко не закончено. Хотя немало написано о накопленных колоссальных социально-экономических проблемах, отсутствии стимулов и инструментов для модернизации, экономического роста и развития, о тупике идеологии, воспринимаемой уже большинством с усталым скепсисом как ритуал. Потребуется немало времени, чтобы sine ire et studio оценить все аспекты крушения советской системы, увлекшей за собой тысячелетнюю государственность.
Здесь же подчеркнем именно утрату того исторического сознания, которое позволило бы сохранить преемственную государственность, отделив ее от коммунистической идеологии и эксперимента. Для этого надо было осознавать первостепенную самоценность самой многовековой государственности во всех ее формах, а не отождествлять ее лишь с коммунистической идеологией и экспериментом, который исчерпал себя даже в глазах основной лояльной части общества. Для этого пришлось бы реабилитировать Великую Россию, обрушенную в 1917 году, на что были не способны ни ортодоксы КПСС, ни их внутренние оппоненты в номенклатурной элите, возродившие раннебольшевистское поношение всей российской истории и даже клише «тюрьма народов». У интеллигенции и номенклатуры последнего, третьего поколения, весьма нечуждой чисто материальных благ, угасло и национальное мировоззрение, и «территориальное сознание» — ответственность перед столетиями отечественной истории. Ортодоксы дорожили государством только коммунистическим, псевдолибералы — только включенным в западную систему, и для обеих элит воплощение их идеологии оказалось дороже, чем Кючук-Кайнарджийский мир и Полтава, Ништадтский мир и оборона Севастополя и даже Ялта и Потсдам.
Условно демократическая часть номенклатурной элиты третьего советского поколения разочаровалась в коммунизме не столько как в инструменте развития собственной страны, как в препятствии для принятия в элиту мировую. Ценой за это место стали триста лет русской истории. На Запад были выкачаны суммы, многократно превышающие репарации, наложенные на Германию. Главным на повестке дня внешних сил оказалось не столько преодоление пороков и заблуждений коммунистического периода, сколько сдача «единому миру» геополитических позиций и «отеческих гробов» вовсе не советской, а всей тысячелетней русской истории, подаваемая как расставание с тоталитаризмом. На развалинах СССР, на самом деле исторического государства Российского, при самом активном идейном и финансовом влиянии Запада возникли и антирусская Украина, получившая территории, не имевшие никакого отношения к «республике Богдана Хмельницкого», а на обретениях Петра Великого — сугубо враждебная Прибалтика. Ставшая немедленно членом НАТО.
Новые вызовы и прежние проблемы
Распад СССР и временная утрата внешнеполитических ориентиров породила иллюзии, что Россия никогда не вернет себе роль самостоятельного и суверенного субъекта. Началось неизбежное соперничество старых и новых амбициозных сил за российское наследство. Возобновилось не только давление по тем направлениям, по которым столетия назад на Россию наступали Ватикан и тевтоны, империя Габсбургов и Оттоманская Турция, Япония — на морские рубежи России, выход к которым сделал ее в свое время великой державой[77]. Как только стало заметным собирание национальной воли, идеологическое информационное давление на некоммунистическую Россию многократно возросло по сравнению с эпохой СССР.
Хотя век и тысячелетие нация переступила, утратив свершения многих поколений, восстановление инстинкта самосохранения было неизбежным. Гуманитарные интервенции, поощрение эталонами демократии «цветных» революций — на деле государственных переворотов, политическое и военное вмешательство для свержения неугодных режимов — все это привело к глубокому разочарованию в образе Запада в сознании российского общества и к потере авторитета его адептов.
Возвращение нацонального чувства и восстановление ценности государственности как исторического конти-ниума, ярко продемонстрированное единым порывом нации в момент возвращения Крыма и Севастополя, а также спонтанным превращением «Бессмертного полка» во впечатляющий акт национального самосознания, не могли быть навязаны сверху. Уже в середине 90-х годов в массовом сознании даже тех слоев, что склонны были поддерживать в целом общий курс на следование в фарватере Запада и на искоренение «коммунистического прошлого», попытки отнять святыню Победы не встречали поддержки, а у огромной части общества вызвали полное неприятие и возмущение.
Продолжающаяся массированная атака на историю России-СССР XX века и на смысл Второй мировой войны имеет цель не только полной и окончательной демонизации коммунистического эксперимента как такового, что уже начинает вызывать обратную реакцию у общества и даже ностальгические настроения. Пересмотр итогов Победы — это делегитимизация позиций СССР и его преемницы России в международной системе. Подобно тому как революционная и антиэтатистская пропаганда сначала полвека разлагала общественное сознание — в прошлом в основном образованный слой — для демонизации «обреченного» на ниспровержение государства, развенчание российской истории в умах двух поколений было подготовкой к окончательному вытеснению России из мировой политики.
Геополитические клещи сжались до опасного предела к осени 2021 года. По чудовищно горькой иронии истории, воздающей кару за самопредательство, грехи и заблуждения, терзающим Русский мир острием стал неонацистский режим в Киеве — «матери городов русских», символе и месте византийской преемственности. Пружина унижения была сжата Западом бесцеремонно в расчете на глубокую эрозию материала. Но в этом оказался колоссальный просчет Запада. Подтвердилось пророчество Ивана Ильина: «Россия — это не человеческая пыль и не хаос… Она есть прежде всего великий народ, не промотавший своих сил и не отчаявшийся в своем призвании» …Не хороните же его преждевременно! Придет исторический час, он восстанет из мнимого гроба и потребует назад свои права![78]
Бесцеремонное пренебрежение интересами России не только вынудило российское руководство в 2022 году отказаться от иллюзий и пойти на самостоятельное разрешение завязавшегося узла критически важных экзистенциальных
