пока огромным водоворотом не поглотила весь окружающий мир
Глава 26
Пестрые аквариумные рыбки лениво блуждали среди водорослей и струек пузырьков, безразличные ко всему происходящему за пределами их маленького мирка. Своей флегматичностью они, по-видимому, должны были подавать пример тем, кто коротал время в их компании, ожидая, когда у сильных мира сего руки, наконец, дойдут до очередного просителя.
Кроме них из развлечений в комнате имелась пальма в кадке, столик с разворошенной стопкой прошлогодних глянцевых журналов и телевизор, в который набилась почти сотня каналов всяческой эфирной требухи на выбор. Сжалившись над посетителями, хозяева не оставили здесь ни одних часов, поскольку наблюдение за издевательски неторопливыми стрелками кого угодно могло свести с ума.
Оксане длительное ожидание, впрочем, особых проблем не доставляло. Ей хватало забот, чтобы загрузить работой свой мозг, пока ее тело расслабляется в глубоком кожаном кресле. Она давно уже усвоила простую истину, гласящую, что чем высокопоставленней чиновник или чем влиятельней бизнесмен, тем больше времени его посетителям приходится просиживать у него в приемной. Встречи с богом люди вообще ждут всю свою жизнь.
Куда больше ей досаждали прочие условности, связанные с соблюдением необходимых приличий. И дорогой деловой костюм, элегантный и удобный, но щеголявший слишком большим количеством пуговиц, которые она терпеть не могла. И макияж, профессиональный и едва заметный, но все равно вызывающий жгучее желание помыться. И буквально гомеопатическая капелька духов, запах которых теперь неприятно щекотал ноздри. Так что поводов для недовольства хватало и помимо затянувшегося ожидания, но хотелось надеяться, что затеянная ею игра того стоила.
А вот щенка, которого она привела с собой, столь длительное бездействие откровенно тяготило. Он несколько раз обошел помещение, тщательнейшим образом исследовав все его углы, попытался пометить кадку с пальмой, до одури наигрался с собственным поводком и только потом, вконец умаявшись, улегся у ног девушки и задремал.
Из-за закрытых дверей по левую руку доносились приглушенные голоса, время от времени слышался смех. Это полусонное бормотание то накатывало, то снова сходило на нет, словно морские волны, омывающие песчаный пляж. Пару раз через приемную проходили какие-то люди, бросавшие на Оксану и ее собаку заинтересованные взгляды, но этим все и ограничивалось.
К исходу близился уже второй час ожидания, но она продолжала недвижимо сидеть в кресле, не выказывая никаких признаков беспокойства. В конце концов, часок-другой скуки после нескольких недель сумасшедшей нервотрепки — это почти подарок.
Дверная ручка чуть дрогнула, да так и замерла где-то на поллпути, потом вернулась в исходное положение, качнулась снова, словно человек по ту сторону не был до конца уверен, хочет ли он ее открывать. Но, в конечном итоге, решение все же было принято и дверь распахнулась.
В приемную вошел уже немолодой и крупный мужчина. Он двигался размашисто и уверенно, но, увидев Оксану, как-то вдруг внутренне съежился, словно из него выпустили воздух. Внешне почти ничего не изменилось, но создавалось ощущение, что он поддерживает форму исключительно по инерции, и если ткнуть в него пальцем, он осядет на пол бесформенной грудой. Сидевший у ног девушки щенок встрепенулся и вскочил на ноги.
— Спокойно, Кашмир! — она коснулась его головы кончиками пальцев. — Сидеть!
Несмышленыш послушно плюхнулся на свой зад, и только похожий на пиявку хвостик продолжал нетерпеливо ерзать по полу.
— Привет! — поприветствовал ее вошедший. — Извини, что заставили столько ждать.
Он старался держаться раскрепощено, но в нем не осталось и следа от той надменности и высокомерия, что были характерны для него еще совсем недавно. С их прошлой встречи в Красной Поляне прошло всего две недели, а человека словно подменили. Теперь в его взгляде явственно сквозило беспокойство и даже страх.
— Добрый день, Ваше Депутатское Величество! — поднявшись, Оксана кокетливо изобразила некое подобие реверанса. — Как поживаете?
— Что ты задумала? — он неодобрительно покосился на щенка за ее спиной.
— Вот, привезла тебе подарок для Погожина. Да я и сама не прочь лично поздравить его с юбилеем.
— Я догадываюсь, что ты задумала, но не вижу в этом никакого смысла. Мы с Русланом являемся давними бизнес-партнерами, и я плотно держу руку на пульсе всего, что происходит в «Биономе». А подбираться к нему еще ближе, вплоть до постели… слишком рискованно.
— Не суй свой нос в мои планы, хорошо? — огрызнулась Оксана. — И не забывай, свои наработки по анализатору Сергей вынес именно из «Бионома». Я не хочу, чтобы кто-то в компании воспроизвел его достижение, мне и одного раза хватило. Оставлять подобную угрозу без присмотра я не могу, я обязана держать ее под личным контролем!
— Твоя проблема в том, что ты абсолютно все пытаешься замкнуть на себя. Я постоянно отслеживаю все работы на данном направлении, что ведутся в компании, зачем дублировать?! Зачем рисковать?!
— А затем, что я, Толя, более тебе не доверяю. И это — твоя проблема.
— Как бы то ни было, я участвовать в этой авантюре отказываюсь! Дарить Руслану породистых щенков я не буду!
— Толя, дорогой, — Оксана подошла к нему вплотную и, критически осмотрев, смахнула с его лацкана невидимую пылинку, — ты теперь будешь делать все, что я тебе прикажу. И делать послушно, быстро и старательно. Ты меня понимаешь? Ты вообще до сих пор еще жив только потому, что Шелепов счастливо отделался лишь парой треснувших ребер и несколькими шрамами на память.
— Что ты себе позволяешь! — зашипел ее побледневший оппонент. — Я не маленький мальчик, которого можно так просто отшлепать и поставить в угол!
— Но именно это я и сделаю, если ты не перестанешь упрямиться. И никакие чины и должности тебе не помогут, — девушка положила руки ему на плечи, но прикосновение это было отнюдь не нежным. — Надеюсь, ты еще помнишь, чьими стараниями ты их получил? Отобрать их у тебя будет несравненно проще.
— Руки у тебя коротки!
Фраза прозвучала скорее ритуально. Анатолий и сам в нее не очень-то верил. Он заворожено наблюдал за лицом Оксаны, по которому пробегали волны обуревавших ее эмоций. Гнев, бешенство и едва сдерживаемая ярость сменялись вспышкой торжества победителя, за которым следовало презрение и почти брезгливость к поверженному противнику. Затем все повторялось, и, казалось, все ее силы уходили лишь на то, чтобы удержать эту бурю внутри, не дать ей разорвать себя в мелкие клочья. Оставалось только молиться, чтобы взрыв не прогремел прямо здесь и сейчас.
— И что же, по-твоему, меня остановит? — выдавила Оксана, наконец. — После всего, что ты натворил? Оглянись по сторонам, Толя! Много ли союзников у тебя осталось? Ау-у! — она приложила руку к уху,
