В следующий раз я встретилась с Эми 12 июня на концерте, ознаменовавшем ее европейский тур, в 100 Club в центре Лондона. Она пригласила всех друзей и семью. И хотя я не была уверена, что Эми хочет ехать в турне, она чувствовала себя лучше, чем я ожидала. Она, как обычно, обратилась к своим дядям и тетям со сцены и даже подшутила над женой Митчелла, Джейн, назвав ее «ведьмой Теодорой», но не сказала ни слова мне. Я вспоминаю тот вечер со смешанными чувствами. Некоторые успокаивают меня, утверждая, что Эми едва ли помнила, что и кому говорила в том году. Но мне кажется, что она просто принимала меня как должное. Я всегда была рядом с ней.
Концерт прошел замечательно. Дион Бромфилд вышла на сцену, чтобы поздороваться, – она была юной певицей, которую Эми взяла под свое крыло. Дион не была крестницей Эми, как пишут СМИ. Они познакомились, когда Дион было 13 лет – она стала первой артисткой, подписанной на лейбл Эми Lioness Records, основанный в 2009 году. Эми взращивала ее талант. Дион все время говорила, что Эми много рассказывала ей обо мне и нашей семье. В тот день на сцене Эми была почти трезвой и веселилась со своей группой. Ее горло внезапно заболело, и она попросила кого-нибудь сходить и принести ей мед. Не скажу, что она была в своей лучшей форме, но было приятно наблюдать, что она наслаждается выступлением.
Мы ушли вскоре после окончания концерта, и в следующий раз я поговорила с Эми лишь 18 июня – перед ее вылетом в Сербию, где должен был начаться ее европейский тур. Мы с Ричардом еще не купили билеты, но собирались полететь, чтобы поддержать Эми. Нам хотелось также посетить концерты в Италии и Испании в июле, а заодно и немного отдохнуть. Было решено не сообщать новость Эми, ведь все могло сорваться в любую минуту.
Митчелл сказал, что Эми стала отказываться выступать в преддверии турне, но в последнюю минуту передумала и села в самолет вместе с Рэем Косбертом. Ее выступление в Белграде стало крахом. Она напилась еще до выхода на сцену. Забыла слова песен. Она падала и едва держалась на ногах, повернулась спиной к публике, но настояла на том, чтобы продолжить выступление. Я видела несколько записей с того вечера, мне было сложно их смотреть. Мои догадки подтвердились: она была в ужаснейшем состоянии. Эти видео напомнили мне, что я оказалась бессильна помочь своей собственной дочери.
Следующее выступление должно было состояться в Турции, но Рэй решил отменить все запланированные концерты. Рэг прилетел к Эми в Стамбул, где они отдохнули несколько дней перед возвращением в Лондон. Я несколько раз говорила с ней по телефону, но она не упоминала отмену тура.
В ее отсутствие дома произошла еще одна беда. Мама Ричарда, Дорин, жившая неподалеку от нас, внезапно потеряла сознание в гараже своего дома. Ричард, приехавший навестить ее, не смог самостоятельно ее перенести. Ему пришлось срывать цепи с ворот гаража, а затем вызывать скорую. Дорин была жива, но находилась в предсмертном состоянии. Пару недель она провела в больнице. Ее выписали в июле, и мы постоянно заезжали к ней, чтобы проведать.
Болезнь Дорин не давала мне как следует поговорить с Эми после ее возвращения. Мы с Ричардом решили съездить в Кэмден 22 июля. Мы заранее созвонились с Эндрю, который предупредил нас, что Эми пьет. В течение пары недель после отмены тура она оставалась трезвой, но по какой-то причине вновь вернулась к бутылке. Говорят, она напивалась через день, но меня не было рядом, и я не знаю подробностей.
Мы приехали к ней в районе 14:00. Поднимаясь по лестнице, мы заметили разбросанные по двору пустые бутылки белого вина. Лицо Эндрю, открывшего нам дверь, говорило само за себя – оно было полно грусти и боли. Он сказал, что Эми в спальне. Я не виделась с ней несколько недель и решила дождаться ее пробуждения.
Когда мы зашли на кухню, я заметила свой старый чемодан около холодильника. На столе были разложены горы фотографий. Я наспех сделала чашку чая, пока Ричард рассматривал снимки. На одном фото была Эми в больших мультяшных очках, намного больше ее двухлетней головы, на других – Алекс и Эми, танцующие на заднем дворе в Осидж-Лэйн, кошка Кэти, сидящая у двери в Гринсайд-Клоуз, Синтия с Ларри, я на своей свадьбе, Дебра и Брайан, братья и сестры Эми из США. Я подержала каждое фото в руках. Все эти снимки передала ей я. Я даже помнила, как делала некоторые их них.
Такой я знала жизнь. Я отлично помнила эти истории за кадром. Я оглянулась – все вокруг казалось безжизненным. Но я верила, что однажды это место наполнится теплом и смехом девочки, которую я вырастила.
Мы с Ричардом сидели, погрузившись в воспоминания, пока Эндрю не заглянул в кухню.
«Может, мне попробовать ее разбудить?» – спросил он.
«Да, попробуй», – ответила я.
Прошло полтора часа, а Эми все не спускалась. Вдруг мы услышали шаги на лестнице. Из-за угла вышел Эндрю, держа Эми на плече, словно она была пожарным шлангом. Очевидно, что он вымыл и одел ее и даже попытался сделать ей прическу, чтобы она выглядела прилично. Эндрю усадил ее в черное кресло рядом с нами, но голова Эми упала на стол. От нее разило спиртом. Он сочился из каждой поры.
Я закрыла глаза. Пока Эми не пришла в сознание, мы сидели в давящей тишине.
«Ты смотришь фото, мама», – промямлила она. Эми уже могла держать голову и пыталась сфокусироваться на снимках. Она взяла фотографию маленького Алекса и поднесла ее к самому лицу.
«Алекс был таким милым ребенком», – выдала Эми, прежде чем снова уткнуться лицом в стол и выронить фото.
Через десять минут она снова очнулась и посмотрела на еще один снимок. Спустя полчаса я сказала Ричарду, что нам пора уходить. Эми нужно было отоспаться. Я не могла сидеть и смотреть на нее в таком состоянии.
«Мы пойдем, Эми», – сказала я.
«О’кей, мамочка», – с тем же успехом мы могли молча уйти.
Пока я обходила стол, Эми с трудом встала с кресла. Я подхватила ее на руки и приподняла, когда она обняла меня за шею.
«Это так неправильно, Эми, – тихо произнесла я. – Ты же понимаешь, что с собой творишь. Я не могу видеть тебя такой».
«Извини, я люблю тебя, мамочка», – пробубнила Эми, вися на мне.
«Я тоже тебя люблю», – ответила я.
До Восточного Барнета мы ехали молча. Фотографии и Эми вертелись в моей голове. Я никогда не видела, чтобы ее приносили на руках.
«Завтра будет лучше», – твердила я себе. Я была полна уверенности.
Мы поужинали и легли спать. Позвоню Эндрю завтра, решила я.
Утро началось в 9 часов. Из-за жары я не смогла выспаться даже с открытыми нараспашку окнами. Я сходила на свои занятия по моторике в 11 часов, а когда мы с Ричардом вернулись домой, то я сразу пошла наверх мыться и переодеваться.
Телефон зазвонил, как только я помылась. Ответить могли Ричард или его дочь Джесс.
Ричард тут же поднялся на второй этаж. Было видно, что он обескуражен. Его взгляд говорил, что случилось страшное. Он подошел, взял меня за руку и усадил на край кровати.
