держатся поближе к Шраму и подальше от Ахмета. А то кто его знает, что у него там на уме… Он и так, окружённый своими подчинёнными, искоса поглядывал на свою бывшую лошадку, которая теперь почти во всем меня слушалась. Сотник Такту со своими десятниками тоже был приглашён на это празднество. Так что вереница из всадников растянулась на метров двести, не меньше. Каждый вечер мы разводили костёр и усаживались за огромным столом из шкур, где бывалые воины травили свои байки. Наиболее говорливым оказался Ахмет. После очередной порции выпитой им потницы, сотника несло в такие дебри, что даже мне, повидавшего всякое, становилось страшно. Его истории приводили меня в дикий ужас. Я ещё не раз вспоминал слова моего названного отца, добряка Мбека, что мне возможно, лучше было остаться в лесу с медведями, а не с этим беспощадным и невероятно жестоким народом. Ахмет во всех красках описывал свои похождения, и то как он бесчеловечно расправлялся со своими врагами и беззащитными пленниками. Неокрепший детский организм периодически выворачивало наизнанку, в прямом смысле слова. Поэтому, дальше слушать эти рассказы, где они буквально упивались своей неоправданный жестокостью, я не мог больше ни под каким соусом. Чего не скажешь о Мерзы, которому они явно пришлись по душе.
Последующие два дня я разводил свой небольшой костёр подальше от всех. И лишь для себя и своей белки, которую я не рискнул оставить с Игды. Лоскут стал главным в арабане. И в моё отсутствие должен был продолжить тяжелейшие тренировки под неусыпным контролем Игды. Но перед отъездом, я верхом на Пегасе и гружённый лесными лакомствами, всё же наведался в мою родную берлогу.
Мне все неимоверно обрадовались. Особенно были счастливы медвежата, когда я высыпал перед ними два мешка вкуснейших лесных орехов, с таким трудом собранных моими подчинёнными. Мать медведица, сменив гнев на милость, прошлась своим шершавым языком по моему счастливому лицу. Я же угостил её сухариком, припрятанным подальше от Пегаса. Который в свою очередь, глядя как относятся ко мне эти кровожадные зверушки, на удивление ни капли не испугался. А увидав как медведица сожрала его любимое лакомство, лишь недовольно фыркнул и гордо задрав морду, демонстративно отвернулся.
Мать-волчица вместе со всей стаей отправилась на охоту, и я решил её дождаться, а заодно весело провести время с игривыми малышами-волчатами и окончательно очумевшими от такого количества вкусных орехов, медвежатами. Мы вместе взбирались на медведицу и словно с горки спускались с её лоснящегося на ярком, осеннем солнце, блестящего меха. Удивительные рассказы Элдака с Келджиком оказались правдой. И когда-то невыносимая, грозная зверюга, явно умерив свой нетерпеливый характер, за всё время лишь раз огрызнулась, зарычав на нас когда мы окончательно заигравшись, наступили на ещё не зажившую от волчьих зубов, израненную лапу.
Волки опасаясь чужаков, охотились всей стаей, оставив мелких волчат на медведицу. Которые в свою очередь, считали её второй мамашей, если не первой. Вдоволь наигравшись, мне всё же пришлось уехать, так и не повидав мою волчью семью. Что меня, если честно, очень расстроило. И сейчас, сидя у костра, я с теплотой вспоминал лучшие моменты моей волчьей жизни.
На вопросы Шрама, почему я в одиночестве провожу время, я отвечал что очень устал во время пути, и хочу хорошенько выспаться перед празднеством. Что было недалеко от истины. На что он по отечески похлопав меня по плечу, накрыл своим шерстяным пледом, с улыбкой отвечая на мои возражения, что ему, старому медведю, возле костра и так тепло. Лишь сильнее закутывая меня в своё шерстяное покрывало.
Завернувшись в уютный плед, я вместе с накрывшей меня своим пушистым хвостом белкой, очень быстро уснул. Всё ещё продолжая смотреть сквозь закрытые веки на звёздное небо, и то, как оно превращается в мою родную пещеру. Где мы вместе с волчатами и медвежатами, взобравшись на шерстяную гору, в очередной раз весело съезжаем с тяжело вздохнувшей мамаши-медведицы…
***
И вот наконец к обеду, мы прибыли к месту назначения. Количество собравшегося на празднество в широко раскинувшейся долине народу, поражало воображение. Всё видимое пространство было занято всадниками, шатрами и телегами. Кроме отгороженной небольшим забором, площадки для будущей игры в синего волка. А перед возвышающимся над всеми, устеленным разноцветными коврами двухметровым пьедесталом для местной знати, стоял огромный, чёрный котёл.
— Брат! — увидав меня, два всадника тут же двинули своих небольших лошадок ногами и те послушно побрели к моей, хоть и мелкой, но благодаря огромному Пегасу, возвышающейся над всеми фигуры. — Ты приехал! — явно обрадовался мне Келджик.
— Приехал… — тяжело вздохнул я. Глядя как на поле для игры, уже разминается с три десятка конных участников. И одному из них уже хорошенько прилетело от только что присоединившегося к ним Ахмета. Да так, что он тут же поцеловал своим расквашенным лицом землю.
— Да, не переживай ты так! — заметив моё не шибко весёлое настроение, успокоил меня Келждик. — Держись за нами, и всё будет хорошо! Мы тебя в обиду не дадим! Правда, брат? — Элдак, ничего не ответив, объехал меня с Мерзы и Шрамом, и тяжело вздохнув, пришпорил лошадь, ускакав куда-то за вереницу шатров.
— Что случилось? Я что-то не то сделал? — не понял я поведения названного брата.
— Боится что затопчут тебя в этой неразберихе… — пояснил Келджик. — Он с Сарматом, вчера целый вечер ругался. Мол, мы с ним и так у всех козла уведём, зачем ты нужен-то. Только под ногами путаться будешь. Но тот, ни в какую! Мол семья, — есть семья. И раз ты в нашей семье, то будь добр, борись вместе со всеми за честь семьи…
— Это и есть твой новый, старший брат? — вдруг отвлёк наше внимание проезжавший мимо нас, довольно крепкий и богато одетый юноша. Ехидно улыбнувшись, он презрительно сплюнул прямо под ноги лошади Келджика. Но попал тому на загнутый к верху носок сапога. — Тогда тебе под мамкиной юбкой в куклы играть нужно, а не в синего волка.
Но Келджик, не оценив видимо юмора, подъехал поближе и не раздумывая заехал своим пухлым кулаком прямо лицо гостя. Тот, пропустив сильнейший удар, лишь немного повернул голову и слизав кровь с разбитой губы, тут же двинул брата в грудь. А затем и вовсе, взял кнут и закинув за горло невысокому юноше, стащил того с коня.
Вернувшийся Элдак, увидав что бьют брата, не долго думая тоже набросился на юмориста. Но безусый воин, и тут не сплоховал, а перехватил за руку промахнувшегося Элдака и резко потянув на себя, развернул
