Ох, как мне сейчас не хватает скотча. Такой универсальный инструмент, и рот ерепенистой сотруднице заклеить, и руки-ноги связать, чтобы не брыкалась при доставке.
— Ну, что там с давлением? — я перевожу взгляд на Шурочку. Она проявила чудеса сообразительности и даже справилась с тонометром.
— Сто семьдесят на девяносто пять, — Шурочка сначала докладывает, а потом соображает какие цифры назвала и взволнованно ойкает, хватаясь за голову.
— Еще есть вопросы? — я опускаюсь на корточки, чтобы заглянуть Энджи в глаза, — беременных госпитализируют и при меньших показателях. Не говоря уже о том, что кровь у тебя не останавливается слишком долго. Езжай.
— Кто будет работать за меня? — Анжела едва-едва кривит губы, — и как быстро мне найдут замену если я начну шляться по больницам?
Господи, да кто ж отсыпал этой женщине упрямство? Кто учил её быть железобетонной и не позволять себе упасть? Всегда восхищался этими её качествами, но сейчас они совершенно не к месту.
— Никто не будет искать тебе замену, — я ловлю её ладонь и стискиваю холодные пальцы, — этому клубу нужна ты, и никто другой ему не поможет. Да и разве сейчас ты не должна больше думать о своем ребенке?
Я вижу по глазам, как сложно дается ей решение. За те три года что мы знакомы, она ни разу не брала больничный, и я ни разу не смог её словить даже на симптомах простуды. А я пытался, видит бог.
Она всегда старалась быть сильней всего на свете. Даже болезней. Но сейчас перебить мои аргументы она не может. Сдается. Кивает. А потом прикрывает глаза и просит еще один платок.
Десять минут протекают на адреналине за считанные секунды.
Я провожаю Эндж в больницу, дав ей обещание связаться с её тетей и завезти ей телефон.
Она уезжает в компании ужасно нервничающей от этой ответственной миссии Шурочки.
А при мне остаются несколько бумажных платков пропитанных её кровью…
Конец!
