В течение последующих сеансов я кое-что подправил, и теперь Кассандра ведет себя намного лучше. Воспоминание о Лас-Вегасе, которое я внушил ей в новогодние праздники, прижилось так хорошо, что я стал чаще отправлять ее память в «путешествие», и она уже не жалуется на то, что никуда не выходит.
Другая положительная перемена – она сбросила лишний вес и больше не бродит вокруг как зомби. Мне удалось отменить ей почти все лекарства, только от случая к случаю даю ей бензодиазепин. Известно, что эти вещества ослабляют долговременную память, что уменьшает для нее шансы вспомнить ее подлинное прошлое. Однако их нужно применять с осторожностью, чтобы не вызвать необратимое поражение мозга. Она принимала их полгода, и это уже небезопасно. Так что теперь, когда я вижу, что она становится возбужденной, несколько раз в неделю даю ей лоразепам, чтобы расслабиться, и он помогает ей не выбиться из колеи.
Валентина счастлива по-прежнему, они с Кассандрой очень сильно привязались друг к другу. Кассандра уже два года с нами, и у Валентины не осталось сомнений, что ей вернули маму; поистине, это стоило стольких усилий. Естественно, я скучаю по настоящей Кассандре, и, должен признать, новая версия не так интересна и не так мне подходит. По крайней мере, я могу навещать ту Кассандру по ночам в воскресенье, когда новая выпивает транквилизатор.
Через пару недель каникулы, и мы планируем провести месяц в том домике в Нью-Гэмпшире, который достался мне после внезапной смерти отца в прошлом месяце. Я всегда думал, что его сведет в могилу Паркинсон, но он умер от сердечного приступа, среди ночи, один у себя дома в Аризоне. Его смерть огорчила меня сильнее, чем я ожидал. С тех пор как он вышел на пенсию, я каждую неделю с удовольствием вел с ним разговоры по телефону и предвкушал их. Пригласить его к нам и показать Кассандру я, конечно, не мог. А Валентину я к нему возил несколько месяцев назад, когда были длинные выходные. Кассандра хотела поехать тоже, но я убедил ее, что она боится летать самолетом, и она осталась. Он был хорошим дедом. Жаль, что Валентина потеряла очередного близкого родственника. Зато мне больше не нужно беспокоиться, как бы он не обнаружил, что я заменил настоящую Кассандру другой женщиной.
58. Джулиан
Чудный летний день, мы приехали гулять к Фанейл-холлу. Валентина и я стоим в очереди за мороженым, Кассандра ждет нас неподалеку на скамейке. Мы уже заплатили и возвращаемся, как вдруг я вижу, что с другой стороны к моей жене идет какая-то женщина. Нахмурившись, беру Валентину за руку и спешу туда, разобраться, что происходит.
– Эмилия! – восклицает женщина, и я цепенею.
Но Кассандра смотрит на нее с недоумением:
– Простите?
– Эмилия, это же я, Рина. С работы.
Я внимательно смотрю на Кассандру, не мелькнет ли у нее в глазах искра узнавания, но она лишь качает головой:
– Простите, наверное, вы меня с кем-то перепутали. Меня зовут Кассандра.
Женщина хочет сказать что-то еще, но останавливается:
– Я ошиблась. Приняла вас за женщину, с которой работала в музее.
Прищурившись, она изучает лицо Кассандры:
– Вы уверены… А, нет, ничего. Простите, что побеспокоила.
И она уходит, явно сбитая с толку.
Я рад, что Кассандра не узнала женщину, но все равно встревожен. Кассандра неподвижно смотрит ей вслед. Потом поворачивается ко мне с выражением замешательства на лице:
– Очень странно. Наверное, перепутала меня с кем-то.
Не успеваю ответить, как к ней подбегает Валентина:
– Мама, вот твое мороженое.
Валентина протягивает ей шоколадный рожок и одновременно лижет свой клубничный. Кассандра берет мороженое, но я вижу, что она все еще думает о Рине.
– Валентина, пожалуйста, сбегай, принеси нам салфеток.
Снова поворачиваюсь к Кассандре:
– Уверен, она ошиблась. Вообрази. Она просто обозналась.
Кассандра отстраненно кивает.
– Ты никогда раньше не видела эту женщину.
– Я никогда ее раньше не видела.
– Вернись, – говорю я.
Кассандра моргает.
Подбегает Валентина со стопкой салфеток.
– Может, прогуляемся и поглазеем на витрины, пока едим мороженое? – предлагаю я.
Она кивает, и мы идем гулять.
– Мне так здесь нравится, – говорит Кассандра.
Я улыбаюсь. С этого дня она еще долго никуда не выйдет из дома.
* * *
Почему новой Кассандре мало быть просто домохозяйкой? Я дал ей все, о чем только можно мечтать: прелестного и нежного ребенка, преданно любящего мужа, экономку, которая выполняет любое требование, прекрасный дом. А она все равно чем ближе осень, тем больше недовольна. Хотя я модифицировал наши еженедельные сеансы гипноза с целью убедить ее, что она боится выходить из дома, но она все чаще жалуется, что «сидит взаперти». Ее перепады настроения почувствовала на себе даже Валентина, которой через две недели идти в детский сад, а этого я просто не потерплю.
Кассандра все еще пристает ко мне со своей идеей найти работу, но я не могу выпустить ее в мир, ведь это слишком рискованно. И взять ее на работу к себе в больницу я тоже не могу, потому что коллеги видели настоящую Кассандру. С этой дилеммой я бьюсь с тех пор, как мы вернулись из домика на озере. По-видимому, единственный выход – переехать куда-нибудь подальше, где шансы встретить ее прежних знакомых ничтожны и где никто не знает ни меня, ни мою первую жену. Неудобно, конечно, так как мне придется оставить практику здесь и начинать все сначала. Слава богу, отец оставил порядочное состояние, да и у меня за эти годы накопились изрядные сбережения. Денег полно, и я всегда смогу занять должность в другой больнице и продолжить свою работу.
– Джулиан, можно с тобой поговорить?
Она стоит в дверях кабинета, снова неопрятная и растрепанная.
– Конечно.
Она входит и садится с другой стороны письменного стола, но какое-то время молчит. Смотрит на свои колени, теребя завязки пуловера. Когда она поднимает взгляд, я вижу, что края ее век покраснели от слез.
– Я ждала, когда Валентина уснет.
Она смотрит на свои запястья:
– Ты очень терпеливо даешь мне восстановиться, спасибо тебе за это. Я уже почти не принимаю лекарств и чувствую себя достаточно хорошо, чтобы вернуться к работе. Знаю, ты скажешь, что это может вызвать у меня стресс и снова вогнать в депрессию, но сидеть дома, как в ловушке, тоже вредно. С библиотекой ничего не вышло, но хоть на что-то я должна быть годна.
Я улыбаюсь:
– Ты совершенно права.
Она взглядывает на меня с удивлением:
– Правда?
