Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Вайнштейн, как уже упоминалось, тогда еще не читал Ильфа и Петрова. И вот сейчас, закончив последнюю страницу и запустив книгой в дверь, он начал догадываться, куда делись его сокровища.
Еще два дня в городской библиотеке — и он найдет ответ. Все было точно, как у этих поганцев-авторов. И кто скажет, что это выдумка?
Газета «Большевистское знамя» в сорок четвертом чуть ли не ежедневно с восторгом рапортовала о связи руководства страны с самыми сознательными одесситами, сдающими личные средства в Фонд обороны СССР. С начала войны, а точнее с 31 июля сорок первого граждане стали сдавать деньги и материальные ценности. К инициативе подключились звезды первой величины — Сергей Рахманинов перевел в фонд на нужды Красной армии весь гонорар за несколько концертов в США, Шолохов отдал полученную Сталинскую премию в сто тысяч рублей, а дальше понеслось — Маршак с Сергеем Михалковым и братьями Кукрыниксами за свои деньги купили… танк. Русская православная церковь во главе с Патриархами Московскими и всея Руси Сергием и Алексием I собрала пожертвований на 300 миллионов рублей и на эти деньги построили танковую колонну и авиаэскадрилью с именами Димитрия Донского и Александра Невского. Помогали представители и других христианских конфессий, несколько раввинов и муфтиев.
Но эффектнее всех выступил одиозный менталист и главный советский «ясновидящий» Вольфганг Мессинг, который за свои средства просто приобрел истребитель Як-7 и подарил легендарному летчику Ковалеву с дарственной надписью на борту: «Подарок от советского патриота В. Г. Мессинга Герою Советского Союза летчику Балтики К. Ф. Ковалеву».
Не оставались в стороне трудовые коллективы и рядовые граждане, которые сдавали и деньги, и ценности на великую победу. Массовый сбор средств в Фонд обороны и Фонд Красной армии принес больше семнадцати миллиардов рублей наличными, 13 кг платины, 131 кг золота, 9519 кг серебра и еще почти на два миллиарда драгоценностей. За эти деньги было построено больше двух с половиной тысяч боевых самолетов, несколько тысяч танков, восемь подводных лодок и шестнадцать различных военных катеров.
Общий энтузиазм и отчеты по приходу средств не просто регулярно публиковались в газетах. Каждый! Каждый, кто сдал ценности в Фонд обороны, получал приветственную телеграмму «лично» от Иосифа Виссарионовича Сталина с благодарностью за помощь. О каждой телеграмме сообщали в новостях.
Борька морщился и листал библиотечную подшивку — Одессу заняли в октябре сорок первого, значит, после октября быть не может — нужны только газеты после апреля сорок четвертого. И он найдет. Между Рувимом Марковичем Гореликом из Колодезного переулка, внесшим в Фонд обороны десять тысяч рублей, и работницами завода «Пионер», нашедшими при очистке территории завода серебряную сумку 84 пробы и золотое кольцо 56 пробы с ценным камнем. Крошечная новость гласила: «Мальчик, переживший все тяготы войны, отдал найденные им ценности классового врага в размере двадцати тысяч рублей в Фонд обороны и принял следующую телеграмму: «Одесса, ул. Моисеенко, 8, Ижикевичу Сергею
Прими мой привет и благодарность Красной армии, Сережа, за твою заботу о Красной армии.
И. В. Сталин. 17 мая 1944 года».
Листок подшитой газеты предательски трясся в Борькиной руке:
— Какие двадцать тысяч? Суки… там было бриллиантов на четыре миллиона!
Вайнштейна не утешало ни то, что подобный случай благодаря писателям вошел в историю еще до его горя, ни то, что Ася Ижикевич, принявшая телеграмму от товарища Сталина, била потом Сережку смертным боем так, что супруг, которому тоже досталось, еле оттащил…
Била не за помощь фронту, а за беспросветную глупость — хоть бы один камешек матери оставил, адиёт!
«Артек»
Всех учеников ЭнГэ (как окрестили Николая Григорьевича интернатские) делил на две категории — «смиттё» и «гении». Вторых были считаные единицы, и это была высшая похвала.
— Толик Верба, иди к доске, повернись к классу, — торжественно объявил Нашилов и, открыв папку, с театральными паузами, осматривая класс, прочел:
— «За отличные оценки и активное участие в общественной жизни школы-интерната ученик третьего класса Анатолий Верба награждается… путевкой во Всесоюзной санаторный пионерский лагерь «Артек» имени Молотова»!
Класс охнул и загудел.
— Тишина! — объявил Нашилов. — Учитесь, смиттё! Тот, кто трудится каждый день, всегда получает заслуженную награду. Мы тебя соберем.
От ночной «темной» — иначе все свои эмоции и удушающую зависть кореша высказать не могли — Тосю спас его угрюмый характер и отчаянное свинцовое упорство, которое он проявлял не только в учебе. Вечером он вылез на свою тумбочку и показал всем заточенную, а точнее стертую о камень до состояния бритвы ложку.
— Полезете ночью — зарежу первого, кто сунется, — сообщил.
— Да ты что? Мы что, суки? — крикнул кто-то из одноклассников.
— Я предупредил.
Тося плохо помнил дорогу — он ехал в плацкартном вагоне, с открытом ртом глядя в окно. Он был в поезде впервые. Этот богатый чай в металлическом подстаканнике, да еще и с сахаром, белая постель… Он, как и прежде, нелюдимо и односложно отвечал на вопросы любопытных теток, но исподтишка подсматривал за произведенным эффектом:
— Интернатский. В «Артек» еду.
Самый знаменитый пионерский лагерь СССР и визитная карточка пионерской организации страны работал еще с 1925 года и сначала был лагерем-санаторием для туберкулезных детей. В тридцать седьмом он уже функционировал круглый год, имея на своей территории и каменные дома, и полноценную школу. Международным он официально станет через пару лет, а пока только небольшие группки детей из Чехии и коммунистов, участников Сопротивления, попадали во всесоюзную здравницу. Но для всех советских школьников от сиротских домов до самых престижных школ это была недосягаемая мечта. Разумеется, на лучшие летние смены попадали в основном дети номенклатурных работников со всего Союза или уж совсем выдающиеся таланты. Тосе крупно повезло — его происхождение и нищенское положение стали главными козырями для сумасшедшего учителя, который взял измором областной отдел народного образования систематическими визитами. Он всегда действовал так, как учил детей, и был уверен: «Любая система всегда лучше разового блестящего выхода». И каждый день заносил и регистрировал письма с указанием необходимости поощрения будущего рабочего класса и недопустимости перегибов. Он был таким бесконечно нудным, что через двадцать дней приема по записи и официальных ответов цель оправдала средства, и путевка для его любимой светлой головы была получена.
В «Артеке» от увиденной роскоши и небывалого разнообразного досуга Тося вдруг разговорился, да еще и как!
Четко исполняя, к радости вожатых, все пункты режима, выходя первым на зарядку, застилая по-армейски (интернатская школа) постель в идеально ровную поверхность, участвуя во всех отрядных заданиях и засиживаясь в кружке по рисованию, Тося успел еще многое. Например, обнести все соседские сады и бесхозные персиковые деревья, поделиться с новым товарищами правилами жизни на Молдаванке и другими навыками дворовой культуры.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
