Но уже тогда политические и военные обозреватели стали отмечать некую странность и, одновременно с этим, похожесть, как под копирку, всех этих локальных конфликтов. Во-первых, все они вспыхивали совершенно неожиданно и без всякого на то мало-мальски значимого повода. Никто не предъявлял никому каких-либо территориальных или имущественных требований, религиозные и межплеменные противоречия между сражающимися тоже отсутствовали напрочь. Люди просто шли убивать друг друга, и, кажется, проделывали это с видимым удовольствием…
Во-вторых, тревожило всех без исключения обозревателей невиданная ранее жестокость и кровавость всех этих зарождающихся конфликтов. Пленных почти не брали, мирное население не щадили, счёт убитым шёл уже, не на десятки, на сотни тысяч.
Всё это вселяло в сердца людей беспокойство, но отдалённость ожесточённых этих столкновений невольно сглаживало тревогу, вселяло надежду, что рано или поздно во всём этом разберутся. В крайнем случае, вмешаются ведущие державы и смогут своим авторитетом и своей военной мощью остановить все эти непонятные кровавые разборки…
А потом полыхнула Европа! Да так, что до Африки, Южной Америки и всех прочих отдаленных территорий уже никому дела не было!
И там, в Европе, тоже военные конфликты стали вспыхивать один за другим, и часто даже понять было затруднительно, кто с кем и против кого сейчас воюет, ибо, и враги, и союзники каждого из враждующих государств менялись с умопомрачительной быстротой.
А Америка всё выжидала, даже когда в Индии, Китае и России начались уже внутригосударственные разборки, и впервые было пущено в ход тактическое ядерное оружие…
А потом дошла очередь и да нас…
Воевали штат на штат, причём, трудно было даже понять логику этих внутренних ожесточённых противоречий.
В это время Томасу, а ему шёл уже двадцать третий год, тоже пришлось повоевать. И как-то ухитриться выжить в беспощадной этой бойне всех против всех. Что делалось в это время во всём остальном мире, никого уже не интересовало, главное было то, что происходило здесь и сейчас…
А потом военные конфликты эти, не то, чтобы совсем уж прекратились, просто постепенно сошли на нет, покинув после себя лишь груды развалин, вместо процветающих ранее городов, выжженные ядерными ударами обширные безжизненные территории и жалкие остатки населения, разобщённого, почти одичавшего и совершенно не поддерживающего связи даже между соседними провинциями…
Томас замолчал, и мы со Снежаной тоже некоторое время стояли молча.
— А почему эти «дикобразы», да и ты тоже, называли нас Высочайшими? — задала очередной вопрос Снежана.
Вопрос сей Томаса, кажется, смутил и даже испугал. Во всяком случае, он беспомощно посмотрел на меня, словно в поисках поддержки.
— Говори, как оно есть! — подбодрил его я. — Просто так надо!
— Но ведь вы и есть Высочайшие! — запинаясь, проговорил Томас. — И у вас оружие Высочайших, и вы его можете применять, а простым смертным такое не дано! Оно им просто не подчинится…
— Это он про мой пистолетик, — пояснила Снежана, оборачиваясь ко мне.
Впрочем, я и сам уже понял, что к моему кольту сие не относится.
— Ладно, допрос закончен! — сказал я. Потом помолчал немного и добавил, глядя на Снежану: — Если, разумеется, у тебя больше нет вопросов, Высочайшая!
Снежпана ничего не ответила.
— Нам можно удалиться, Высочайшие? — робко осведомился Томас.
— Нет ещё! — неожиданно проговорила Снежана. — Объясни нам, кто такие Высочайшие, и почему вы все их так боитесь?
— Не боимся! — Томас отчаянно замотал головой. — Уважаем просто!
— Ну, ладно! Пусть уважаете! — встрял в разговор я. — Ну, а кто они, всё-таки?
Томас как-то боязливо взглянул на меня, потом его испуганный взгляд переметнулся на Снежану.
— Высочайшие, это не люди! — шёпотом объяснил он. — Это высшие существа, посланные к нам с неба!
Из дальнейших слов Томаса мы поняли, что те, кого именуют «высочайшими», появились в здешних местах не так и давно. Во время яростных кровопролитных сражений, продолжавшихся, без малого, десять лет, о них и не слыхивали даже. Потом, когда основные бои сами собой поутихли, а вместо них местные банды и просто спонтанно организовавшиеся группы людей принялись делить опустошённые и разрушенные территории на зоны влияния, между ними происходили лишь отдельные стычки и столкновения, которые, то почти затухали, то вспыхивали с новой силой. Мотоциклетная банда байкеров со звучным названием «Дикобразы» пять лет назад отвоевала эту местность у «ковбоев», которые мотоциклам предпочитали лошадей, а по жестокости и наглости «дикобразам» ничуть не уступали. А вот теперь среди немногочисленного местного населения разносятся панические, но не лишённые основания слухи, что «ковбои», оттеснённые «дикобразами» в бесплодные северные районы вот-вот соберутся с силами, и тогда тут вновь вспыхнет кровавая мясорубка, страдать от которой будет, в первую очередь, мирное население.
Что же касается, собственно, Высочайших, то они предпочитают просто за всем наблюдать, почти ни во что не вмешиваясь, но это до тех пор только, пока разборки не касаются напрямую самих Высочайших. В противном же случае провинившихся ожидало быстрое и весьма суровое наказание, причём, часто попадало всем: и правым, и виноватым…
— Ходят слухи, — шёпотом сообщил нам Томас, — что три года назад в крупном поселении Белвью за сто километров отсюда был убит кто-то из Высочайших. Так вот, они после этого полностью уничтожили поселение вместе с жителями. Никто не спасся…
— Если никто не спасся, — недоверчиво проговорила Снежана, — то каким образом соседи обо всём этом узнали?
— Не могу знать, о, Высочайшая! — испуганно пробормотал Томас. — Не задумывался об этом даже!
— Выходит, Высочайшего тоже можно убить? — задумчиво проговорил я.
Бедняга Томас понял мой вопрос по-своему, и задрожал от страха.
— Это только пустые и ничего не значащие слухи! — пролепетал он. — Не гневайтесь, о, Высочайшие!
Ничего на это не отвечая, я подошёл к убитому мною «дикобразу». Некоторое время смотрел на его оранжевую шевелюру, почему-то напомнившую мне оранжевые заросли в стране жёлтого песочка. Потом наклонился и стащил с мертвеца кожаную куртку.
— Примерь! — сказал я, подходя к Снежане и протягивая ей куртку.
И тут только заметил, что старосты нигде не видно.
— А где?.. — начал, было, я, но Снежана тотчас же меня перебила.
— В лачугу убрался с моего разрешения! — Потом она помолчала немного и добавила: — А что это у вас в руках, господин полковник? Никак мародёрством решили заняться?
— Никак нет, Высочайшая! — в тон Снежане отозвался я. — Это боевой трофей и я преподношу его вам!
— Тогда ладно!
Снежана немедленно облачилась в куртку, и та пришлась ей почти впору, потому как сражённый мною «дикобраз» был довольно-таки щуплым мужичонкам.
