— Я не знал! — ответно завопил староста. — Они не стреляли в ответ, вот я и… Не надо!
Грохнул одиночный выстрел, и староста громко взвыл от боли.
А потом раздался целый шквал выстрелов, уже в нашу сторону. Отрывисто лаяли автоматы, почти заглушая короткие очереди «Узи» и одиночные хлопки карабинов.
— Что делать будем, Тед? — перекрывая грохот выстрелов, выкрикнула Снежана. — Они сейчас в атаку ринутся! Все разом…
— Вот! — торопливо дозарядив кольт, я протянул его Снежане. — А я возьму карабин.
— Нет, я лучше из этого!
И Снежана показала мне странный свой пистолетик.
— Как знаешь!
В это время выстрелы прекратились. Сейчас, наверное, ринутся в атаку?
Но атаки почему-то не последовало.
— У кого гранаты? — выкрикнул вожак.
— У меня, командор! — отозвался кто-то из приезжих. — В сумке, на мотоцикле!
— Тащи-ка их сюда и брось нашим гостям парочку! В качестве угощения!
Положение становилось серьёзным, ибо от гранат нам никак нельзя было укрыться, но в это время Снежана вдруг вскочила на ноги.
— Не стреляйте! — звонко выкрикнула она. — Я сдаюсь!
И, внезапно выпалив в сторону мотоциклистов из своего пистолетика, Снежана вновь упала наземь.
Эффект одиночного этого выстрела получился весьма впечатляющим. Если не сказать большего.
Раздался оглушительный грохот, высоко вверх взметнулось чёрно-багровое пламя, а вслед за этим послышался отчаянный вопль, полный боли и ужаса, который, впрочем, почти сразу же прекратился.
Но зато послышались другие голоса, пусть и не такие громкие, но тоже перепуганные до последней степени.
— Не надо больше, Высочайшая! — вразнобой вопили эти испуганные голоса. — Мы сдаёмся, смилуйся, о, Высочайшая!
— Чего это они? — с каким-то даже удивлением проговорил Снежана. — Сдаются нам, что ли?
Я осторожно выглянул из-за плиты.
На месте мотоциклов продолжал бушевать огненный вихрь, неподалёку лежало два неподвижных дымящихся тела. А остальные четверо приезжих стояли на коленях с высоко поднятыми руками, и на бородатых лицах их было выражение самого настоящего ужаса.
— Смилуйтесь, Высочайшие! — завопил крайний из них, и остальные дружно подхватили этот вопль. — Смиренно просим сохранить нам ничтожные наши жизни!
Я мог легко перестрелять сейчас их всех, но не стал этого делать. В перестрелке убивать, это одно… но вот так, безоружных…
— Точно, сдаются! — всё с тем же удивлением констатировала Снежана, тоже поднимаясь на ноги. — Здорово же я их напугала!
А я заметил, что при виде маленького пистолетика в руке Снежаны, все четверо крепко зажмурились, словно боясь даже лицезреть непонятное это оружие.
— Не убивай нас, Высочайшая! — вразнобой заголосили они. — По неведению мы совершили преступление, не по злому умыслу!
— Пошли прочь! — выкрикнула Снежана. — И побыстрее, пока я не передумала!
Все четверо с готовностью вскочили на ноги, и я заметил, как один из них украдкой потянулся к лежащему неподалёку автомату.
— Оружия не трогать! — рявкнул я, выстрелив в воздух. — Бегом отсюда!
Бывшие мотоциклисты кинулись наутёк, а мы некоторое время лишь молча смотрели им вслед.
— Зря мы их, наверное, отпустили, — задумчиво проговорила Снежана.
— А что, надо было прикончить? — не менее задумчиво отозвался я. — Боишься, что вновь вернутся с подмогой?
— А вот этого, кстати, не боюсь совершенно! — Снежана вдруг весело рассмеялась. — Ты заметил, как они все перепугались при виде моего пистолетика?
— Это трудно было не заметить!
Я помолчал немного и добавил:
— А ещё они нас… тебя, в первую очередь, называли Высочайшей! Из этого следует вопрос…
— Ответ на который мы могли бы получить у этих мерзавцев! — перебила меня Снежана. — А теперь у кого мы его получим? Разве что…
Замолчав, Снежана посмотрела на старосту, смиренно стоящего на коленях, у самого входа в лачугу. Левая рука у него была обмотана окровавленной грязной тряпицей, правой же, здоровой рукой староста поддерживал левую, а неподалёку от него валялась на земле двуствольное охотничье ружьё с изрядно уже проржавевшими стволами.
— Ну что? — сказала Снежана, подходя к старосте почти вплотную. — Не будешь больше в нас стрелять?
— Смиренно прошу сохранить мою ничтожную жизнь, Высочайшая! — прохрипел староста, глядя куда-то вниз. — А если всё же пожелаешь убить, прошу сделать это быстро и по возможности безболезненно!
В это время из лачуги с плачем выбежала женщина средних лет и, тоже упав на колени, принялась униженно кланяться Снежане.
— Не убивай его, Высочайшая! — лепетала она, заливаясь слезами. — Ради детей… ради наших несчастных малюток…
Из лачуги и в самом деле доносился отчаянный детский рёв.
— Успокойтесь, я не собираюсь вас убивать! — Снежана для большей убедительности спрятала в задний карман брюк пистолетик, а я ногой откинул подальше в сторону ржавую эту двустволку. На всякий случай…
— Просто я хочу задать вам несколько вопросов, — продолжила между тем Снежана, — а вы должны ответить на них правдиво, ничего не утаивая. Договорились?
— Мы ответим на любой Ваш вопрос, Высочайшая! — торопливо проговорил староста, а женщина (скорее всего, его жена) закивала головой в знак согласия.
— Итак, что у вас тут произошло?
— Эти, на мотоциклах, они себя «дикобразами» величают, всю округу нашу контролируют и со всех дань требуют. А время от времени и девушек молодых похищают. У нас в прошлом году двух увезли, а в этом ещё ни одной, да и нет у нас покамест девиц подходящего для них возраста…
— Да я не об этом спрашиваю! — Снежана досадливо поморщилась. — Я хочу узнать, что тут, у вас, вообще, произошло!
— Но Вы же и сами всё это должны знать, Высочайшая! — искренне удивился староста. — Вам же это лучше нас всех должно быть известно!
Ничего на это не отвечая, Снежана как-то беспомощно на меня взглянула.
— Какой сейчас год? — обратился уже я к старосте. — Не удивляйся, почему задаём тот или иной вопрос, просто отвечай на них, коротко и правдиво! Итак, какой сейчас год?
— Две тысячи сорок восьмой, — запинаясь, пробормотал староста, а мы со Снежаной многозначительно переглянулись.
— Ладно! — сказал я. — На это ты ответил. А теперь следующий вопрос: когда начались все эти бесконечные войны? Расскажи всё, что знаешь об этом, и как можно более подробно!
Но, как оказалось, знал староста (звали его Томас) не так уж и много. В то время, когда началась вся эта кровавая неразбериха, ему было лет восемнадцать, и он ничем кроме девушек и пива особо не интересовался. Впрочем, первые локальные войны вспыхнули далеко отсюда: в Африке, Южной Америке, Юго-Восточной Азии…
