Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
XII. Эмигрантское кладбище Сент-Женевьев-де-Буа Главный некрополь первой эмиграции находится в предместье Парижа Saint-Geneviève-des-Bois. Как известно, после Октябрьской революции именно в Париж эмигрировало наибольшее число русских философов и ученых, политических и военных деятелей, писателей, художников и архитекторов. В Париже издавались самые важные русские газеты – демократические «Последние новости» под редакцией П. Н. Милюкова[426], умеренно консервативное «Возрождение» П. Б. Струве, – а также журналы, самым влиятельным из которых стали «Современные записки», печатавшие художественную литературу, критику и статьи на общественно-политические темы. Конечно, не все, но очень многие русские парижане похоронены на Сент-Женевьев-де-Буа, причем не только старые эмигранты, но и представители третьей эмиграции, уехавшие из Советского Союза в 1970‐е годы.
В 2001 году Андрей Битов описал свое посещение кладбища как акт поминовения: «От людей остались только тени и эти начертания букв… Точно это были буквенные тени. Тени от букв. Я не видел даже очертания памятников! Только висели в воздухе имена. И я думал: что же это такое? Что это за ненависть была такая? Как она могла извергнуть из себя, из России такой поток имен?! А когда они на кладбище вновь становятся толпой – это так же, как они сходили, сходили, сходили с парохода – в Стамбул. В инобытие»[427]. Для Битова кладбище становится именословом старой эмиграции, топографией ее смерти. И, как правило, прогулка по Сент-Женевьев-де-Буа сводится в первую очередь к чтению имен тех, кто захоронен в его тенистых аллеях, а не к рассматриванию надгробий.
Сент-Женевьев-де-Буа стало посмертным домом старых эмигрантов: мы посещаем его, чтобы ознакомиться с их историей, прочитать своего рода летопись парижской эмиграции. Подобно любому кладбищу, оно представляет собой хронотоп на пересечении памяти (время) и ландшафта смерти (пространство). Первое впечатление[428] – бесконечные ряды православных крестов (ил. 1), в основном каменных и белых, перемежающихся иногда деревянными, иногда под крышей[429]. Сент-Женевьев-де-Буа, как и другие знаменитые парижские некрополи, кладбище садово-парковое, кое-где здесь растут березы – в память о России.
Ил. 1. Фотография кладбища 1960‐х гг.
Если на кладбище как таковом присутствует историческое время, то в отсвечивающих и отражающих поверхностях надгробий – время сегодняшнее, подвижное, зависящее от времени дня. Черный крест на могиле знаменитого поэта и барда Александра Галича (с. 1977) отражает его надгробную плиту, кресты напротив и природу (ил. 2); а из‐за памятника виден серый крест на другой могиле, будто бы сливающийся с крестом на могиле Галича.
Как помнит читатель, отражения представляют собой «придаточный» лейтмотив «Музеев смерти». Отражающие поверхности создают эффект двойной экспозиции во временно́м отношении – и историческом, и повседневном. Время приобретает двойную, чтобы не сказать двойственную, функцию, привнося добавочное, сугубо зрительное, измерение в рассматривание кладбищенского памятника, которое на Сент-Женевьев-де-Буа наслаивается на двойную жизнь эмигранта – русскую и французскую. Эти эффекты зависят, разумеется, от сиюминутных условий, но не только: важны желание и способность посетителя узреть их в пространстве смерти.
Ил. 2. Александр Галич. Отсвечивающий черный крест
* * *
Самые необычные надгробия на Сент-Женевьев-де-Буа были созданы в fin de siècle ХХ века. Одно из них принадлежит Гайто Газданову (с. 1971), представителю младшего поколения писателей старой эмиграции, автору замечательного дебютного романа «Вечер у Клер» (1930), в котором важную роль играют время и воспоминания – восстановление памяти (в том числе о Гражданской войне) русского эмигранта, живущего в Париже[430]. Многие считают Газданова лучшим прозаиком первой эмиграции после Набокова. Он очень бедствовал; как и многие бывшие военные, четверть века работал парижским таксистом. И вполне мог бы спеть пронизанную ностальгией песню «Монмартрского шофера» о белом воине: «Я – шофер… Но – иной… непонятный и им – бесконечно чужой…»[431]. Газданов воевал в Добровольческой армии в Дроздовском полку, а во время Второй мировой войны принимал участие во французском Сопротивлении[432].
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
