Без маски атаман ощущал себя словно раздетым.
Райт на правах победителя воспользовался замешательством Кеннеди, сломав шпагу врага со словами:
– Всё кончено, достопочтенный Джон Кеннеди. Теперь ты политический преступник и будешь арестован именем короля. Лицо твоё я уже неоднократно видел, а вот принцессе Уэльской и нашей Ирене будет интересно на него взглянуть, я думаю.
В ответ Кеннеди только рассмеялся:
– А-ха-ха-ха! Неужели ты до сих пор не понял, что эти две девушки – один человек?! Очень хорошо!
– Молчи, Кеннеди. Это невозможно.
Двух Джонов обступили гвардейцы. Райт отошёл на несколько шагов.
– Именем короля, Вы арестованы, – провозгласил капитан-лейтенант, и солдаты увели повергнутого атамана.
Но, уходя, Кеннеди рассмеялся таким победоносным и диким смехом, что по коже отважного Красного Джона пробежали мурашки. Он оглянулся на друзей – все они, от близнецов до Дядюшки Бена, прекрасно слышали слова бандита и не могли поверить им. По рядам Лесных стражей прошёл ропот.
Ирена, стоявшая поодаль от друзей, поняла, что скрываться далее бессмысленно. Девушка сильно побледнела, её ноги подкашивались, и в горле совсем пересохло от волнения. Она лишь тяжело вздохнула и навалилась на стоящее позади дерево, словно ища опоры.
Джон Райт медленно обвёл друзей глазами и едва слышно, с заметной дрожью в голосе, словно оправдываясь, произнёс:
– Этого не может быть. Он бредил. Это неправда!
Сердце Лесного стража бешено заколотилось, на лбу выступила испарина.
Ландешот, недоумевая, что тут происходит, прошёл мимо него, покачал головой и скрылся за зеленью.
И только сейчас Джон заметил чуть поодаль от своих друзей Ирену, которая стояла у дерева и смотрела прямо перед собой вдаль, при этом, конечно, ничего не видя, потому что пелена сдерживаемых слёз подёрнула её взгляд.
Райт подошёл к девушке, осторожно взял её за плечи, словно желая удостовериться в том, что перед ним та самая Русалочка, ставшая желанной гостьей в их лагере, какой он её знал до сих пор. Пытаясь посмотреть в бирюзовые глаза девушки, мужчина попросил:
– Скажи нам, что это неправда! Успокой душу!
Но, вопреки ожиданиям Красного Джона, принцесса тихо прошептала, едва шевеля сухими губами:
– Это правда, Джон…
Райт отшатнулся, резко отдёрнув руки, словно обжёгся о её хрупкие плечи. Кровь в жилах застыла, и сердце на миг остановилось. Ужас сковал движения командира Лесных стражей – ужас от осознания того, как далеко он и его друзья зашли за запретную черту, общаясь с августейшей особой, словно с простой мещанкой[53]. Отступив на два шага назад, мужчина отрицательно покачал головой:
– Нет, я не могу в это поверить… То, что было… Это ведь всё было!
Его друзья замерли с каменными лицами, на которых читалась вселенская грусть.
Тишину нарушило появление короля. Он приехал верхом на белом жеребце и быстро спешился, оглядывая происходящее. Ландешот, появившийся словно из ниоткуда, принял под уздцы королевского жеребца.
Ричард IV обвёл стражей добрым взглядом. Ирена в считанные секунды оказалась рядом с ним, и отец заключил дочь в свои крепкие объятия.
От этого зрелища у Джона Райта задрожали руки: произошедшее яснее всего подтверждало слова Кеннеди, но он никак не мог поверить в то, что их милая Русалочка-Ирена – будущая королева его страны!
Девушка стёрла с глаз слёзы, прячась в воротник отца. Монарх гладил своё единственное дитя по голове, радуясь, что всё плохое позади. Ричард Благостный взглянул на Ландешота, тот молча кивнул, понимая вопрос своего сюзерена: гвардейцы были далеко и не могли слышать разговора короля и Лесных стражей.
Райт сделал несколько шагов навстречу августейшим особам, остальные «красные», как заворожённые, последовали за ним.
– Ваше Величество… Наша миссия выполнена, – доложил Красный Джон.
– Я вижу, виконт, – кивнул Тюдор. – И безмерно благодарен Вам за это. Будьте уверены, в долгу не останусь!
Джон перевёл взгляд на Ирену и склонился на одно колено:
– Позвольте выразить Вам своё почтение, Ваше Высочество. Теперь Вы в безопасности.
Стражи, как один, опустились на колени следом за своим командиром.
Это зрелище, словно ножом, полоснуло девушку в самое сердце ещё сильнее, чем всё, что происходило ранее. Она всплеснула руками и почувствовала, как из глаз брызнули свежие слёзы. В первую секунду Ирена отвернулась, прижавшись к плечу отца, и простонала:
– Господи, я не переживу этого!..
Король, совершенно не понимая, что происходит, взял дочь за плечи, чтобы спросить, что её так растревожило. Но уже через мгновение наследная принцесса Англии отпрянула от своего родителя и подскочила к лесным друзьям:
– Да встаньте же, я вас умоляю! Нас с вами столько объединяет – я не могу на это смотреть!
Но стражи не пошевелись, оставаясь коленопреклонёнными с опущенными головами.
По щекам принцессы ручьями текли слёзы. Понимая, что ничего не выходит, она рухнула рядом с Джоном на колени и разрыдалась, закрыв лицо руками.
– Господа, вам, спасителям наследницы английского трона, принцессы Уэльской, негоже стоять на коленях, – вмешался король, приходя на помощь дочери. – Прошу вас: поднимитесь.
Только после этих слов монарха Лесные стражи решились встать. Ирена стала метаться между ними, пытаясь заглянуть мужчинам в глаза, но они упорно опускали головы, пряча взгляд.
– Только не молчите, я прошу вас! Пожалуйста, – шептала девушка, касаясь плеч каждого, к кому подходила. – Я не могу вот так глупо потерять вас! Потерять всё, что было… Нашу дружбу!
Король, не произнося ни слова, наблюдал за действом, считая более благоразумным не вмешиваться ни во что.
Ирена обернулась к Джону с полными слёз глазами и вплотную подошла к нему:
– Умоляю тебя, благородный Красный Джон, командир маленького лесного отряда, не молчи хотя бы ты! Скажи, что будет с нашей дружбой? Не отвернётесь ли вы от меня?
– Прошу простить меня, Ваше Высочество… – начал было говорить Райт, но девушка оборвала его, прикрыв губы мужчины рукой:
– Нет! Я не позволю ко мне так обращаться! Я должна остаться для вас той, кем была ранее. Не смей произносить этого титула!
Райт сделал шаг назад, пальчики Ирены на несколько секунд ещё зависли в воздухе.
– Но это невозможно, – отрицательно качнул головой Джон. – Мы теперь слишком много знаем, и нас разделяет нечто непреодолимое. Наше отношение к Вашему сану не зависит от нашего желания думать иначе.
