Король же, уверенный, что ожидание наказания для преступника хуже его исполнения, ничуть не противился просьбе дочери. К слову сказать, он хотел, чтобы страсти вокруг скандального дела поулеглись, и чтобы его ненаглядная девочка к вопросу о наказании её несостоявшегося похитителя подошла, уже успокоившись.
Дополнение: «Разлука», ноябрь 1623 г.
– Что значит «уезжаете»? – широко раскрыв глаза, спрашивает Ирена.
Джером прячет взгляд, склоняя голову. Он в замешательстве – как объясниться? Ему действительно не по себе от мысли, что приходится на длительный срок покинуть девушку, за столь малое время ставшую для него самой родной. Но изменить этого нельзя.
Мелкий серый дождь монотонно барабанит по крыше беседки и срывает с деревьев красно-жёлтые листья. Парк, кажется, умирает.
Юноша молчит. Принцесса замечает, что он нервно теребит левой рукой костяшки на пальцах правой…
– Джером?..
– Понимаешь, мы не остаёмся в лесах на зиму. Представь сама – в лесу холодно и сыро, как можно отряду из сорока человек выдержать это в шалашах, почти под открытым небом?
– А разве нельзя снять гостиницу в Лондоне? Или арендовать дом?
– Нет, – едва заметно складывает губы в подобие страдальческой улыбки юный страж. – Это сложно и накладно. К тому же, мы ведь воины, если обоснуемся в городе, то уже не будет отряда Лесных стражей…
– Да, конечно… Ты прав.
Ирена подносит ладонь к подбородку и делает несколько шагов по беседке в задумчивости.
– И где вы живёте на севере? – оборачиваясь к другу, спрашивает она.
– У Джона есть небольшой замок, в котором мы и располагаемся на зимовку. Это удобнее и уютнее.
– Да, помню, он говорил что-то про замок э Лот…
– Нет, – качает головой Остин Вендер, – э Лот находится чуть дальше, и в нём живут родители Джона. Мы туда не суёмся. Командир обычно один ездит их навестить.
– Понятно… – отвечает девушка и снова делает несколько шагов по беседке, не глядя на друга. – Значит, это Мор. Его отец получил этот замок и титул графа от моего двадцать пять лет назад.
– Я примчусь к тебе первой ласточкой, едва мы вернёмся назад! – порывисто обещает Джером и, подойдя ближе к Ирене, берёт её за руки, смотрит в глубину морских глаз принцессы Уэльской. – Правда! Не сомневайся, едва зацветут сады, я буду здесь с радостной вестью!
– Значит, раньше апреля я тебя не увижу… – бормочет девушка и вынимает руки из ладоней стража.
– Примерно так…
Ирена отворачивается и тяжело вздыхает.
– Я буду скучать, – произносит Джером как-то особенно нежно.
– Я тоже, – отвечает девушка с печалью в голосе. – Скажи… – в этот миг она снова поворачивается к юноше всем телом, – разве ты не можешь остаться? У тебя ведь есть родственники в Лондоне?
На лице Джерома отражаются чувства смятения и озадаченности одновременно.
– Понимаешь… я не могу нарушить устав. Пусть неписанный, но… Все сорок «красных» всегда должны быть в одном месте. Мало ли что? Кроме того, я не могу подвести своё звено.
– Да, конечно, – бессильно соглашается принцесса. – Я понимаю…
– Это дисциплина, Ирен. Иначе бы те, кого ты называешь стражами, не стали той мощной силой, каковой они являются сейчас. Твоей силой.
Девушка только молча кивает в ответ. Но в глазах принцессы отражается столько боли, что Джером уже не в силах смотреть на неё.
– Надеюсь, что ты будешь в безопасности, пока мы живём далеко…
– Не волнуйся: зимой я почти не выезжаю за пределы дворцового парка.
Взгляд наследницы направляется сквозь облетающую листву старого ясеня, растущего сразу за прутьями беседки. Джером зажмуривается и мотает головой. Остаться ещё на минуту означает либо нарушить слово, данное при вступлении в ряды Лесных стражей, либо разорвать душу на части.
– Я вернусь весной, жди меня!
С этими словами юный поэт стремительно подходит к девушке, быстро целует её в щёку, сжимая тоненькие пальчики правой ладони, после чего так же стремительно выскакивает из беседки и торопливо уходит по дорожке прочь.
…Ирена смотрит ему вослед, тяжело вздыхает и опускает ресницы. Её стражи уезжают сегодня на север.
