Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
В недавней статье художник Дэвид Хокни писал: «Если бы мне предложили выбрать между пятьюдесятью годами жизни в качестве свободного человека и семьюдесятью годами жизни раба, я выбрал бы свободу. Я полагаю, что так думают многие люди, потому что большинство из нас ценят качество жизни, а не ее протяженность. Время – эта великая загадка – очень эластично. Посмотрите, как вскипает чайник, – и вам покажется, что это очень долго. А теперь представьте себе десять часов, проведенные в полицейской камере, – и вам покажется, что прошло десять месяцев».
Иногда я думаю, что главная цель терроризма заключается в том, чтобы превратить жизнь в долгую пустоту; заставить нас жить такими тревогами, под давлением которых мы повернулись бы спиной к тому, что заставляет лететь время – величайшую тайну жизни. Мы не должны разрешить этому случиться ни сейчас, ни в будущем, и не только потому, что таким образом мы позволим расползаться террору, но и потому, что жизнь, лишенная praemia vitae, не жизнь вообще.
Хулиганство
15 июня 2016 года
«Я никогда не ожидал, что насилие может доставлять кому-то такое удовольствие… Это, если хотите, ответ на вопрос на 100 долларов: почему молодые мужчины хулиганят? Они делают это точно потому же, почему представители других поколений слишком много пили, курили травку, принимали галлюциногенные таблетки или поднимали восстания. Насилие – их антисоциальный конек, их меняющий сознание опыт».
Эти слова появились не по следам абсурдных событий в Марселе, а были написаны годами раньше Биллом Бафордом, журналистом газеты New Yorker, который потратил восемь лет на изучение явления футбольного хулиганства после того, как в 1982 году стал свидетелем массового насилия в поезде, на котором возвращался домой из Кардифа.
Посмотрите на фотографии английских фанатов, бросающих бутылки, выкрикивающих оскорбительные лозунги и распускающих руки в безумных провокациях, – и вы начнете разделять взгляд Бафорда. Это не политическое насилие. Оно не вызвано антииммигрантской риторикой некоторых лидеров брексита. Это и не ксенофобия: хулиганы с удовольствием нападают и на своих соотечественников, если чувствуют, что это сойдет им с рук. Нет, речь идет о «чистом анархическом» насилии.
Вспомните французские молодежные банды, которые рыскали по Марселю, и, конечно, российских ультрас, которые вышли на улицы организованной силой в субботу вечером. «Когда мы не находимся технически в состоянии войны с врагами, нам нужен какой-то конфликт, – сказал Вадим, фанат московского “Спартака”, журналисту, изучавшему вопрос о хулиганстве русских. – Как говорим мы в России, нужна “войнушка” – маленькая война. Что-то такое, чтобы взбодрить кровь. В этом и состоит футбольное хулиганство».
Хулиганство находит свой интерес в возможностях. В течение продолжительного времени в 1980-х годах футбол был не только игрой, но и сигналом для тех, кого приятно возбуждает насилие. Уличные хулиганы знали, что стадионы предоставляют шанс развязать «войнушку», «взбодрить кровь». Как было написано в эпохальной статье в журнале Cato Journal: «Некоторые важные события, происходящие в мире и отдельных странах, стали традиционными “сигналами стартера” для социальных беспорядков… Люди “на земле” заранее знают, что во время футбольных матчей могут происходить некоторые события, содержащие в себе элементы насилия. И эти люди наслаждаются спиртным, драками, ветерком анархии… Хулиганы начинают специально заниматься выискиванием мест, где может вспыхнуть насилие».
Почему это происходит в Англии? Это просто: фанаты из этой страны тоже представляют собой сигнал. Хулиганы по всей Европе знают репутацию англичан: они «всегда готовы». Именно поэтому европейцы ездят, чтобы бросить англичанам вызов и ожидать, как пишет Бафорд, «вызванной адреналином эйфории, которая может быть тем более сильной, поскольку генерируется их организмом, но, как я убедился, вызывает такое же быстрое привыкание, что и синтетические наркотики».
Чем разнузданнее насилие, тем больше кайф и тем выше вероятность для хулиганов остаться безнаказанными. Человек, нападающий на другого человека на виду у всех, скорее всего, будет арестован. Человек, который совершает агрессивные действия в числе сотен других людей, вряд ли будет когда-нибудь установлен, а тем более подвергнут уголовному преследованию. Когда акты насилия совершаются в массовом порядке, хулиганы пользуются чем-то, что близко к фактическому массовому уголовному иммунитету.
Но это ставит перед нами и более глубокий вопрос: почему всегда футбол? Почему с этой красивой игрой связаны давние и географически широко распространившиеся проблемы, которые не характерны для других видов спорта? И здесь, я думаю, нам нужно признать неприятную истину, а не только потворствовать себе, указывая на неадекватность властей. Потому что это касается и простых болельщиков, которые осуждают хулиганство «меньшинства», не понимая, что они тоже часть общей проблемы.
В 1980-х годах Нью-Йорк накрыла эпидемия насилия. Грабежи, изнасилования, разбойные нападения – все эти преступления достигли максимальных уровней в истории. Город страдал и от других бед: граффити, горы мусора, выбитые стекла в социальном жилье. Наряду с волной серьезных преступлений налицо была и волна мелкой преступности.
В знаменитой статье социологов Джеймса Уилсона и Джорджа Келлинга, появившейся в 1982 году, была наконец-то составлена полная картина ситуации. Ученые обнаружили, что «сигнальный и создающий прецедент эффект от общего беспорядка в городе и вандализма прямо вызывал серьезные преступления». Возьмите, например, тротуары. Люди начинают бросать на них мусор, потом его становится все больше, и вот уже жители начинают выставлять на тротуары целые пластиковые мешки с отбросами. Потом происходят взломы машин. Серьезные преступления появляются из безразличного отношения к мелким нарушениям городского порядка, постоянному попиранию истинных ценностей и уважения к людям.
В футболе тоже существует похожая толерантность к небольшим нарушениям. Ведь совсем не «ничтожное меньшинство» позволяло себе петь песню «Кто там горит на Мюнхенской взлетной полосе»[30], высмеивать трагедию на «Хиллсборо»[31], выкрикивать оскорбления сексуального характера в адрес спортивного врача Евы Карнейро и использовать расистские лозунги против судей. Это не меньшинство, это критическая масса. Это повседневность. Так продолжается уже долгие годы. И это допускается не только властями, но и – давайте быть честными – многими обычными болельщиками тоже.
Это часть сурового состязательного спорта, говорят некоторые. Значит, нам можно похихикивать над смертью в Мюнхене 23 ни в чем не повинных людей, умерших в ужасных муках, и говорить: «Ну что же, это футбол». Такое молчаливое принятие ситуации ограничивается не только Англией. Почитайте статьи о фанатах в Европе и Южной Америке, и вы увидите, что там существует такая же линия на легитимизацию злоупотреблений, которые были бы преданы анафеме в любом другом контексте.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
