Иванов страдальчески вздыхает.
— Я не хочу об этом. Мелко как-то сейчас рассказывать, как всё случилось, в подробностях. Не могу, как в старой комедии воскликнуть: «Не виноват я, она сама ко мне пришла!». Это всё же степень ответственности. Да, переспал. Да, она забеременела. Да, я женился. Как и в случае с Тинкой, я и мысли не допускал, что Алёна сделает аборт. Нужно уметь отвечать за свои поступки и проступки тоже. Я умею. По-другому поступить не мог. И я честно пытался, чтобы у нас была семья.
— Что же пошло не так? — спрашиваю тихо. — Ведь она добилась, чего хотела. Так долго стремилась. Даже позавидовать её напору можно.
Иванов ерошит волосы пятернёй. На лице его то ли смущение, то ли му́ка.
— Там всё завязано на одном: деньги. Считала, что у нас достаточно богатая обеспеченная семья. Я — единственный сын. Квартира, машина, брендовые вещи… Понты все эти. Она только одного не учла: я не собирался висеть на шее у родителей. И не хотел работать с отцом. У меня были свои мечты и амбиции.
— Хочешь сказать, она тебя не любила?
Димка дёргается, неловко рукой задевает чашку с кофе. Тёмная лужица растекается по столу, а он смотрит на неё и словно не видит.
— Я не знаю, умеет ли она вообще любить, — говорит он, пока я вытираю разлитый кофе. — Ну, пока мы притирались, жили вместе, я всё считал, что это у неё закидоны беременной женщины. Все эти претензии, капризы, желание, чтобы у неё было всё лучшее. Я старался, как мог. А у меня… не всегда получалось, Ань. Первый бизнес я тогда потерял — прогорел.
Тяжёлые были времена. Как раз Мишка родился. Ни о каких нянях речь тогда не шла. Многое я сам… и на руках сына носил, и кашку варил, как сорока в стишке. Алёна только истерики катала. Нам тогда бабушка помогла очень. Мне работать надо было. Только с бабушкой они не ужились. Тоня своеобразная, живая. В то время уже болезнь начала проявляться. Потихоньку.
Жили как-то. То лучше, то хуже. Ради Мишки я готов был и терпеть, и горы свернуть, только горы тогда слишком высокие для меня оказались. Я уже было развестись собрался, а тут выяснилось, что Алёна снова беременная. Случайно узнал. Аборт собиралась делать. Я не дал. И пошло всё заново: истерики, обвинения. Ромка родился недоношенным. Говорили, жить не будет. Спасали всей семьёй. А он такой хорошенький, светлый, как ангел. Всё время улыбался.
Когда Мишке было пять, а Ромке два года, Алёна ушла. Сказала, что так больше жить не может. Нашла кого-то, кто соответствовал её мечтам и целям. Правда, надолго она не задержалась и там, но меня это уже не волновало. У меня были дети, и я чётко знал, чего хочу и что должен делать.
Когда она ушла, с меня словно проклятие упало. Дела пошли вверх. Бизнес развернулся, расширился. В общем, всё к лучшему. Да и дети со мной остались. Не знаю, что бы я делал, если б она надумала их с собой забрать. Боролся бы до последнего. К счастью, не пришлось. Дети ей были не нужны. Мешали устраивать лучшую личную жизнь.
За три года она появлялась дважды. Якобы к детям, а на самом деле, ей вечно что-то было нужно. В первый раз я помог. Во второй выгнал. Сегодня она явилась снова. Надеюсь, больше мы её не увидим. Я принял меры.
Я накрываю его руку своей. Димка дёргается, будто ток по нему пропустили.
— Не жалей меня, не надо. Я всё это заслужил. И побег твой. И то, что случилось потом. Это просто жизнь, Ань. И рассказал я обо всём, чтобы больше ничего между нами не стояло недосказанного. Мне уже не двадцать три, когда я мог тупо потакать Кристине. Не двадцать четыре, когда мог переспать с девушкой, которая ничем особенным меня не трогала. Не двадцать семь, когда ничерта не получалось, а вслед шептали: «неудачник». Всё сложилось, как надо. Что ни делается, к лучшему.
Он осторожно снимает мою руку со своей ладони.
— Можно я просто посплю? Я знаю, тебе надо подумать, пережить всё. И это тоже правильно. Просто не гони меня. Не уйду, Ань. А утром… новый день. Надеюсь, гораздо лучше этого.
Я всё равно беру его за руку.
— Пойдём, — тяну его за собой.
Мы заходим в спальню, раздеваемся и падаем в кровать. Димка, облегчённо вздыхает, подминая меня под себя. Обнимает руками и ногами, в затылок носом утыкается. Через несколько минут он засыпает — я слышу это по его дыханию.
Мне хорошо и спокойно. Может, потому что он всё рассказал. А может, потому что мой мужчина рядом. Тот самый, которого никак не хотело и не могло забыть моё глупое сердце.
Да почему глупое? Просто сердце влюблённой женщины. Сердце, которое любило, любит и будет любить Димку Иванова. Такого, как есть. Со всеми достоинствами и недостатками. Просто потому, что он… Димка Иванов, и никто другой мне не нужен.
54
Дмитрий
Просыпаться было легко и трудно одновременно. Вставать не хотелось, но душа почти пела, потому что наконец-то у нас с Аней разговор получился. Сложный и в то же время очищающий. По крайней мере, для меня он был именно таким.
Для себя я сделал нужные выводы. Ложь и недомолвки — в лес и подальше. Моя любимая девушка достойна, чтобы её уважали и ценили и ничего не утаивали. Оставался только один очень важный вопрос: что надумает и решит сама Аня.
Вопросов было, конечно, гораздо больше, но этот — в приоритете. Торопиться не буду.
— Ань, — провёл костяшками пальцев по её лицу.
Жалко будить. Даже во сне она кажется уставшей. Надо завязывать с няней. Я уже рассмотрел несколько вариантов и назначил собеседование. Понимаю, что мальчишкам Анька по душе пришлась, на то у меня и был подспудный расчёт. Да, вот такой я негодяй. Уж если она попалась в мои лапы, я не смог её просто так отпустить. Да и, что греха таить, злился. Пытался понять, почему она бросила меня, убежала, не поговорив.
— М-м-м… — стонет она сквозь сон, и я мужественно пытаюсь от неё отклеиться. Времени у нас в обрез. Затем Анька резко открывает глаза.
— Дети! — кричит она страшным голосом и вскакивает с кровати. — Ты не мог пораньше разбудить, Иванов? Ну что ты за чудовище такое, а? Вечно опаздываем.
— Не опоздаем, — философски замечаю я и мужественно отдаю ей на откуп ванную комнату. Я бы мог, конечно, потолкаться с ней, поцеловать и вообще… Но сегодня у меня другое настроение. Решительное. Аньку нужно брать на абордаж. А для этого я должен изменить тактику боя.
Душ я принимал наспех. Кофе мы не выпили — мчались домой. Там Григорьевна нас приласкает, завтраком накормит.
— Мне нужно в офис, — сказал я Вариковой, пока мы бороздили весьма бодрую и густонаселённую машинами трассу. — Завтра возьму выходной, рассмотрим все варианты со спортивными секциями и детским садиком для Ромки.
Анька кивнула. Она что-то слишком молчаливая с тех пор, как мы упаковались в авто и мчимся навстречу суровым будням. Не иначе как придумала уже что-то, втемяшила себе в кудрявую голову. Мастерством предвидения я не обладал, поэтому, когда мы прибыли на место, выходить из машины не спешил и её за руку придержал.
