– Лежи, Лиля, лежи! – вскинулся Реут. – Тебе нельзя…
Я посмотрела на Лилиану, и она сделала едва заметный знак бровями – мол, ничему не удивляйся и помалкивай. Так-так, стало быть, тут идет своя игра…
– Тебе удалось? – спросила Лилиана, и я молча выложила перед ними папку.
– Не может быть! – Она даже забыла на минутку, что нужно притворяться больной, и заговорила нормальным голосом, но тут же сникла. Все же актерская выучка так просто не исчезает. Мастерство, как говорится, не пропьешь.
– Боже мой! – Реут трясущимися руками перебирал листы. – Это оно, оно самое! Значит, Станишевский все-таки смог его спрятать! Исполнил просьбу отца!
– Как ты его нашла? – спросила Лилиана.
– Да-да, как же вам удалось, Жанна? – Реут повернулся ко мне, и я поразилась происшедшей с ним метаморфозе.
Теперь передо мной сидел уверенный в себе серьезный мужчина. Взгляд твердый, движения скупые, неторопливые, никакой суеты. Глаза, больше не западавшие, и даже волосы, кажется, стали гуще. Неужели это все деньги?
– Виталик, принеси, пожалуйста, воды… – слабым голосом попросила Лилиана.
Он тотчас сорвался с места и побежал на кухню.
– Проверяешь его? – прямо спросила я. – Думаешь, теперь, когда разбогател, он тебя бортанет?
– Да нет, так просто… – она рассмеялась, – никуда он не денется. Только ты про Вадима ничего не говори, ладно? Так, на всякий случай…
– Да уж не дура…
Когда Реут вернулся, я рассказала им все. Точнее, кое-что опустила. Про Зюзю, к примеру, и про мышь в ящике.
После моего рассказа в комнате установилось молчание. Виталий отвернулся к окну, мы с Лилианой переглядывались.
– А знаете что? – Реут вышел на середину комнаты. – Про эту бабу я всему поверю, с первого раза! Потому что такая сволочь… господи, и как отца угораздило с ней связаться… Ведь из-за нее он умер.
– Насчет вашего отца не знаю, а адвоката Станишевского они убили, я сама слышала.
– Жалко Константина Сергеевича, я его с детства знал…
– Тут вот еще что… – Я решилась и выложила бумаги из конверта.
– Ну и ну! – хором вскричали они, прочитав письмо. – Не может быть!
Ну я так и знала, что теперь будут проблемы. Еще подумает этот Реут, что я на наследство стану претендовать.
– Жанна, стой! – Лилиана первая заметила, что я собралась уходить.
– Да-да, постойте! – Реут потер лоб. – Кажется я что-то припоминаю… Это было… в общем, я был тогда подростком, четырнадцать или пятнадцать лет. Она, эта стерва, уже жила с нами, но пока неофициально, свадьба состоялась позже… И вот как-то я болел гриппом, остался дома…
Виталий сквозь сон услышал доносящиеся из прихожей необычно громкие голоса, встал с кровати, подошел к двери и выглянул из своей комнаты.
В прихожей мачеха, которую он мысленно уже так называл, разговаривала с какой-то незнакомой молодой женщиной. Впрочем, «разговаривала» – не совсем точное слово. Она то орала злобным истеричным голосом, то шипела, как разозленная гадюка, и надвигалась на незнакомку, яростно размахивая руками.
– Ты не представляеш-шь, что тебя ждет! Я превращ-щу твою жизнь в ад! И твою, и твоего ублюдка!
Вот сейчас Виталий увидел мачеху настоящей. До сегодняшнего дня она прятала свое настоящее лицо под маской приветливой и ласковой женщины, особенно в присутствии отца. Но мальчик всегда подозревал, что под этой фальшивой улыбкой прячется злобное и лживое существо.
Он пытался убедить отца, что эта женщина совсем не та, какой он видит ее, что она пытается исподволь рассорить их, вбить клин между отцом и сыном.
Отец не принимал его слова всерьез, он сердился на Виталика за то, что тот не принимает его новую жену, думал, что в нем говорит типичная подростковая взбалмошность и ревность…
Но вот же, вот какая она на самом деле! Типичная мачеха из страшной сказки… если бы отец увидел ее сейчас – он изменил бы свое отношение и принял всерьез слова сына. Но отец сейчас далеко, он уехал по делам на несколько дней…
– Чем виновата моя девочка?! – пыталась обороняться незнакомка. – У нее тоже есть права… эти документы подтверждают, что она имеет полное право… хоть какие-то деньги получить… как ребенка растить…
Виталий не понял, о чем она говорит. Его мачеха не дала незнакомке закончить фразу. Она выплевывала слова, как змеиный яд:
– Эти документы можешь засунуть себе в… сама знаешь, куда! А твоя дочь… она виновата уже тем, что существует! Ей не место на одной земле со мной и моим ребенком! Скажи спасибо, что вы с ней еще живы! Но имей в виду, что это поправимо. Если ты еще хоть раз посмеешь появиться в моей жизни, если я еще хоть раз услышу о тебе или твоей маленькой мерзавке – это будет смертный приговор вам обеим! Я уничтожу вас! Вот так… – Она разорвала на мелкие клочки какую-то бумагу и швырнула клочки на пол. – И никто тебе не поможет, никто! Ваши трупы найдут на помойке! Или вообще никогда не найдут! А теперь выметайся отсюда, пока я не вышвырнула тебя, не спустила с лестницы!
Разумеется, Виталий рассказывал примерно, сглаживал углы. Но по выражению его лица я поняла, как все было. Очень хорошо представила себе Вдову, точнее, тогда она была еще не вдова и даже не жена. Оттого так и рассвирепела, узнав, что у Реута-старшего имеется дочь. Что бы он сделал, если бы об этом узнал? Уж явно помогал бы деньгами. А там как знать? Вдруг привязался бы к ребенку. Во всяком случае, наверняка отложил бы женитьбу на ней.
Никак она не могла такое допустить. И, зная эту злодейку, я думаю, что она не просто так пугала на словах. Наверняка она что-то сделала, оттого моя мать и увезла меня в свой родной город, но жить там не стала, подсунула меня тетке. Наверняка сказала, что вскоре устроится и заберет меня, а сама пропала. Ну ладно, уехала, но могла бы хоть деньги какие-то присылать, подарки опять же. Но я твердо знаю, что ничего не было.
Да, как хотите, а никаких чувств к матери у меня нет.
– Что будешь делать? – спросила наконец Лилиана, чтобы прервать молчание.
– Поеду в клуб, – вздохнула я, – надо же вступать в права наследства.
– Прямо сейчас? Тогда подожди!
Она отвела меня в спальню, поколдовала минут двадцать над моим лицом, причесала и выдала кое-какие шмотки. Заставила примерить, повертела перед зеркалом и отпустила, сказав, что теперь я малость похожа на владелицу клуба. А то и на порог не пустят…
Виталий за это время вызвал машину с водителем и сказал, что Стасик будет меня охранять. Так, на всякий случай. А Борису Карлову он звонил, тот в курсе и готов меня принять.
И вот настал день суда – 21 февраля 1431 года.
Рано утром в часовню Руанского замка ввели для первого допроса Жанну – в мужском платье, с тяжелыми железными цепями на ногах и руках.
