Как ни удивительно, в числе успешно практикуемых предметов оказалась и магия Прорицания.
После того как мне удалось использовать Дар сновидца, в голове открылась какая-то заслонка, и на меня хлынули цветные сны. Я видела их почти каждую ночь и просыпалась невыспавшейся. В последние ночи сны стали тёмными и более пугающими.
Они приходили на рассвете и не покидали меня, пока я не вскакивала в слезах и холодном поту. В одно из таких недобрых утр на постели рядом со мной оказался Рандал. Он обнял меня и начал гладить по волосам и плечам, целуя и шепча, что никому не даст причинить мне зло.
— Я знаю, — улыбалась я сквозь слёзы, понимая, что всё дело вовсе не во мне, а в метке. Тот, кто задумает сделать больно мне, одновременно ранит и моего Дракона.
Понимание сути ситуации лишь причиняло мне боль и наносило более глубокую рану, которую я скрывала ото всех, в том числе и от себя. Конечно, не будь метки, Рандал Гумонд и не посмотрел бы в мою сторону. Мы бы пару раз разделили постель и разбежались.
Даже не знаю, что хуже: понимать, что ты безразлична любовнику, который видит в тебе лишь боевого товарища, или привязать его навечно, видя, что чувства продиктованы меткой на бедре, своего рода магией. А значит, не могут считаться настоящими. Легко принимать любовь, когда нет выбора. Легко и стыдно, будто крадёшь еду с чужого стола. Желудок сыт, а душа обесчещена.
— Что тебе снится? — спросил Рандал. И я попыталась уйти от прямого ответа, потому что это значило открыть правду, которую я уже сообщила Персилии и Халриану.
— Как ты оказался в моей комнате?
Я заглянула ему в глаза, ловя своё отражение в тёмных зрачках. Рандал горько усмехнулся:
— Мне нравится наблюдать, как ты спишь.
А потом, стерев улыбку с лица, добавил как бы между прочим:
— Стерегу тебя от опасностей. Я знаю, ты видела лицо убийцы. И Дазромак это понял. Зачем ты скрываешь его личность? Чего боишься?
Ну чем я могла на такое ответить? Как бы ни хотелось открыться, слова костью застревала в глотке. А если дознаватель прав? Если Рандал один из Охотников?
— Я не верю тебе, — ответила я тихо, опустив глаза. — Ты не станешь причинять зло тем, кто совершил такое. И Дазромак не станет. И никто из Истинных.
Вот и всё. Я сказала это слух. Сейчас он встанет и уйдёт, а я искусаю губы, израню ладони, впиваясь в них ногтями, когда захочу сдержать тоску по нему. Она придёт и будет жрать меня изнутри, пока я не решусь всё это прекратить и не брошусь с самой высокой башни Кломмхольма!
И всё-таки если умолчу, то перестану себя уважать.
— Та-ак, значит, — протянул Дракон и выпустил меня из объятий. Я почувствовала себя пушинкой, подхваченной ветром и уносимой прочь от родной земли.
Рандал принялся мерить шагами мою спальню. Слёзы полились сильнее, и я начала всхлипывать, как маленькая девочка. Ещё немного, и зареву в голос.
Я сидела тихо на постели, обняв себя руками за плечи, и следила за ним.
— Кому ты рассказала? — в два шага Рандал снова оказался рядом. — Только не пытайся обмануть.
Я должна была солгать. И я даже попыталась, но потом сдалась. Плохой, наверное, из меня дознаватель, но я не могу противиться взгляду своей пары.
— Хадриану. Полевику из лавки сладостей, — выдохнула я, надеясь, что Дракон не спросит: «А кому ещё?» — Он обещал, что Древние сами разберутся с обидчиками ламий.
Я ожидала, что Рандал накинется с упрёками, но он молчал, потирая подбородок. А я была этому рада, потому что он оставался рядом, на расстоянии вытянутой руки и не сердился на меня.
— И Келисия в деле? Нет, не может быть, она слишком дорожит своим креслом, — сказал он и посмотрел так, будто пригвоздил к месту. — Кто же ещё? Только не скрывай, Регина! Всё и так не слишком радужно.
— П-почему?
— Потому что если начнутся волнения или пострадают Истинные, сюда явятся совсем другие дознаватели, рядом с которыми Дазромак — добродушный щенок. Все только и ждут, чтобы раскрыть громкий заговор Древних и начать репрессии. Поверь, тогда и Кломмхольм будет под угрозой закрытия.
— Но что же я могу сделать? — спросила я, не до конца доверяя таким мрачным прогнозам. Разве можно закрыть Кломмхольм? Илиодор ослабеет без притока свежей крови из иных миров.
— Для начала выслушай меня. А потом решай. Только раз и навсегда.
Он взял меня за руку, оглаживая большой палец, и я кивнула. Я была готова слушать его вечно. И верить.
Мне так хотелось доверять Рандалу!
***
Дракон
Я рассказал Регине почти всё, что узнал от Дазромака, поделился соображениями насчёт личности некоего СС, подписывающегося под странными письмами.
Она слушала, раскрыв глаза, и я время от времени ловил себя на мысли, что хочу подойти и погладить девушку по щеке, приласкать и сказать, что пусть это и страшная сказка, но она окончится хорошо. Зло будет наказано, добро сделает выводы и станет сильнее, только проблема в том, и Регина это понимает не хуже меня, что в реальности нет ни добра, ни зла.
— Ты не смеешь оправдывать этих Охотников, — нахмурилась она, когда я высказал соображение, что они также считают себя правыми и борцами за свободу.
— Я не оправдываю. То, чего мы не понимаем, страшит сильнее далёких и выдуманных монстров. Древняя кровь гораздо могущественнее, чем про неё принято говорить, но вспомни, это Истинные расы стали давать образование и работу Пришлым. Ранее таких девушек, как ты и Фарфелия, как все те, кто учится сейчас различной магии, не брали ни на работу, ни замуж. Их уделом был жертвенный алтарь, на котором в лучшем случае её обесчестят два десятка полупьяных мужчин. Потом она родит ребёнка, отца которого так и не узнает. И будет прислуживать своим господам, обрёкшим её на такую судьбу. Терпеть насилие и унижение. И так всю жизнь. Только не говори, что всё было не так плохо.
Я пересказывал всё то, что давно известно каждому в Илиодоре и за его пределами. Но с некоторых пор нашлись недовольные сложившимся порядком, не идеальным, кстати, но вполне приемлемым для большинства. Они и возрождали приправленный сахарной патокой миф о могучей Древней крови и о её справедливых носителях, следующих заветам предков.
— Ты же знаешь, что в современных учебниках принято во всём винить Древних, — возразила Регина и спустила ноги на пол. Она была так хороша в тёмно-серой длинной рубашке, одновременно прикрывавшей все прелести тела и подчёркивающей их! — Древние представлены кровожадными монстрами, но так ли это было на самом деле, уже и не вспомнить.
— В те времена никто не был чистым и незамаранным, — напомнил я и всё-таки присел рядом, взяв её за руку. — Посмотри на меня, Регина. Этот СС, кем бы он ни был, добра девушкам не желает, иначе бы сообщил что-то подробнее туманным намёком. У меня вообще есть теория, что Дазромак сам написал себе это письмо, чтобы не раскрывать, откуда известно ему о гибели некоего члена Лиги неравнодушных. Да и существует ли она на самом деле, ещё неизвестно.
