— Понятно. Можешь больше не объяснять.
Я не хотела больше ничего слышать. Я достаточно пережила и за сегодняшний день, и за все те дни, прошедшие со дня похищения. Я хотела только сбежать отсюда подальше. Как минимум вернуться к себе в комнату, а затем в сокровищницу. Хотя какая теперь разница? Раз Шатрэн обо всем знал, я могла бы напрямую спросить у него разрешения воспользоваться его зеркалом.
— Анита. Я все понимаю. Ты влипла в очень тяжелую ситуацию, но не закрывайся от всего мира, — посоветовал Шатрэн, явно предлагая свои посреднические услуги.
Он хороший психолог или просто эмпат? Я давно перестала удивляться волшебным штукам, магии и тому, что даже в фэнтезийном мире все сущее не делилось на черное и белое, оставаясь серым, практически незаметным. Как хороший человек мог творить зло якобы во благо, так и злой… хотя злые на моей памяти еще никогда хороших дел не совершали.
— Я не закрываюсь. Я устала. И я больна. Неизвестно сколько времени понадобится для восстановления.
— Двух-трех недель хватит, — пообещал Шатрэн, приглашая меня покинуть офис дисциплинарного комитета, что я сделала с большим удовольствием. — Четыре дня придется принимать сильнодействующие лекарства, чтобы нивелировать влияние айшонг-ву. За остальное время из организма выйдут сами «сильнодействующие лекарства». Недельку посидишь на больничном, а после вернешься на занятия.
Послушать Шатрэна, то все так легко и просто. Я так сильно устала и видела мир сквозь темные линзы, или во мне проснулась рациональная, реалистичная и крайне пессимистичная сторона? Сейчас мне хотелось думать только о плохом и просчитывать мое поведение и дальнейшие шаги исключительно для худшего случая. Для него у меня было несколько быстрых способов добиться всех целей, но я не готова поступиться совестью ради собственной выгоды. Пусть этим занимаются преступники. Однажды они получат по заслугам.
— Я хочу вернуться в комнату и поспать. Я действительно очень сильно устала и хочу спать. Ничего больше не хочу. Только спать.
Так вымотано я не чувствовала себя никогда раньше. Выжатый лимончик? Нет. Перекрученная в мясорубке лимонная кожура! Для исполнения дальнейшего плана мне нужны были силы. Много сил. Не только магических, для получения которых я могла использовать никому не нужные артефакты.
— Хорошо. Я понял. Тебя проводить?
— Нет. Лучше открой портал. Я лягу спать, и этот сумасшедший день наконец-то закончится.
— Анита! — голос Шатрэна надорвался, и я немедленно обернулась. Что еще могло случиться? Вроде бы все решили. Почти. Я перебила его и рассказала «веселую» историю о том, как в мою комнату некто подбросил змей, а я вернула их отправителю, как почта России спустя тридцать дней невостребованного хранения в отделении.
— Я не хотела, чтобы Канна пострадала. Честно. Хорошо, что укус вовремя обработали, и никаких последствий не было.
— Ты чувствуешь вину за то, что защищалась? За то, что не позволила себя убить?
Все-таки Шатрэн эмпат! Где-то на подкорке у меня была зашита эта омерзительная мысль, и я боролась с ней как могла. Я хотела жить. У меня были все шансы сделать мою жизнь такой, какой я ее заслужила. Но годы, проведенные в детдоме, научили меня сомневаться в собственных успехах. Я хотела от этого избавиться. И однажды я избавлюсь. У меня все получится.
Шатрэн открыл портал прямиком в мою комнату буквально в шаге от моей кровати, за что я была ему крайне признательна и благодарна. Зачем-то напоследок я взяла его за руки и убедилась, что он живой, а не призрак, созданный моим больным воображением. Сегодня Шатрэн мог меня уничтожить, назвав распространителем наркотического табака, и выбросить на улицу. Но не сделал этого и обелил мое имя перед дисциплинарным комитетом.
— Спасибо. И спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — повторил за мной Шатрэн, и я выпустила его руки из своих рук. Затем шагнула в портал, и он схлопнулся за мной.
