Лоби родила девочку. Здоровую, крепкую, розовощекую. Она, наконец, открыла мой подарок, тот самый, что получила во время моего танцевального дебюта, и осталась довольна. Вскоре и мне предстояло рожать…
— Я долго думал, что подарить тебе на рождение нашего сына, — нежно поглаживая мой огромный живот, произнес Харви. Пузожитель пихнул ножкой папину ручку, вызвав его довольную улыбку. Они могли подолгу так забавляться: папа щекотал пяточки сыну, а сын дрыгал ножкой. — Думаю, опасности больше нет…
— Папа? — обрадовалась я.
— Я связался с Марком Гаем сегодня днем. Он считает так же. Если хочешь, уже завтра твой отец может вернуться. Можешь рассказать о нем Тану и Альби.
— Не стоит. Пусть лучше папа сам расскажет…
Через двадцать лет
— Жители девятого дистрикта. Напоминаю правила безопасности: выходя за пределы купола не покидайте безопасной зеленой зоны, не заходите за охранные ограждения, держите при себе кислородные маски и индивидуальные средства защиты. Дозволяется собирать ягоды и фрукты, овощи и орехи для индивидуального потребления или частной торговли. Нахождение за куполом свыше трех часов в день может привести к проблемам со здоровьем, поэтому не превышайте установленных лимитов.
— Неужели у нас получилось? — улыбнулась я, глядя на Альби. Такую взрослую и уже замужнюю женщину.
— Это только начало, Ланни. Ты не представляешь, какие невероятные проекты мы готовим!
Руководство Лисмен Эколоджик я делегировала ей. Ну какая из меня глава экологической компании? Этим нельзя заниматься, этим необходимо жить. А у Альби глаза блестели при одном лишь упоминании земли.
— Что бы вы делали без Танар Технолоджи? — поддел брат, подкидывая к потолку Ричарда.
— Тан, перестань! У меня сердце замирает, когда ты так делаешь!
Но младший сын радостно верещал. Он обожал летать под потолок.
— Перестань волноваться, любимая, тебе это вредно, — Харви поцеловал меня в висок и позвал всех к столу. Сегодня — двадцатая годовщина нашего правления, которую пышно празднует весь дистрикт. Небо всю ночь не утихало. Гремели салюты, сигналили волары, подданные пели громкие песни и кричали «слава Хартманам». А когда-то давно кто-то говорил, что подданные не умеют быть благодарными. Это не правда. Умеют. Еще как. Я с теплотой и восхищением смотрела на мужа. Все двадцать лет и вот сейчас все так же.
А еще двадцатая годовщина порадовала нас тем, что болезнь Торкинсона официально признана излечимой. Конечно, последствия для организма весьма существенны — треть пациентов, в зависимости от стадии и запущенности процессов, оставались инвалидами, и всю жизнь им приходилось проводить в телепатоколяске, но большая часть полностью излечивалась, а, в случае приема лекарств, удавалось избежать рецидивов. Фонд продолжал работу, но был расширен. Ведь кроме болезни Торкинсона существовали и другие… Кстати, лечебную часть возглавила Лоби. Григорий отказался, пояснив, что его удел — находиться в поле, ежедневно спасать жизни, но он активно сотрудничал с нами, часто проводя наиболее сложные операции.
— Как думаете, — негромко произнесла я, и за столом вмиг стало тихо. — Почему дедушка запретил поддерживать его жизнь? Ведь если бы он в нас поверил, то сегодня сидел бы сейчас за этим столом. Мы же простили его. Почему он не боролся?
Стало невообразимо грустно. И дня не проходило, чтобы я не вспоминала фета Сайонелла. Ведь только благодаря ему все так, как есть сегодня…
— Он верил в нас, Александрин, — уверенно заявил отец. — Но не смог простить сам себя…
Такова жизнь, как любит говорить Лоби. Кто-то рождается, кто-то умирает. И, наверное, это правильно. Мы больше не грустили. Ни в тот вечер, ни в следующий, ни в какой-нибудь другой.
Наши с Харви дети, а их народилось целых восемь, с удовольствием вливались в дело управления дистриктом. Они входили в шар, занимались благотворительностью, осваивали международные отношения. Мы пытались научить их самому главному: доверию. Ведь если бы Харви не поверил мне тогда, когда Зейда путем интриг пыталась нас развести, не было бы сейчас детей. И меня, наверное, уже не было. И Харви тоже. А где сейчас Зейда? Увы, она умерла в родах. Ее пытались спасти. Правда, пытались. Но… такова жизнь! Для всего дистрикта Питер — наш с Харви ребенок. И никто не осмеливается сказать, что это не так.
Верить тому, кого любишь, бороться за него, несмотря ни на что и уметь прощать — три столпа, на которых как на надежной опоре стоит род Аллевойских-Сайонелл-Хартманов. И пусть мы не чистокровные, и пусть мы уже чуточку не великородные, но это неважно. Ведь у нас есть самое главное: вера, любовь и прощение. А значит, мы непобедимы…!
