На кухонном столе осталась недопитая кружка кофе, и я отхлебнула, глядя в окно. Ворошиловский дышал выхлопными газами, вереница машин навевала тоску — пробки.
Эмиль предложил отдохнуть… Сегодня цветов у входной двери я не нашла, так что можно спать спокойно — пока все еще живы. Но я села к столу и пододвинула к себе открытый блокнот. «Софья». Я собиралась поговорить с ней про Андрея, она жила в городе достаточно долго, чтобы его помнить.
Но сначала вампирский форум. Я притащила свой ноутбук и, ни на что не надеясь, оставила сообщение: «Кто-нибудь знает Андрея Ремисова?». Ну все, теперь можно ехать.
Софья жила в уютном и по виду дорогом домике.
Она открыла не сразу, в бархатном красном халате до пят, поверх тонкой ночнушки, и я решила, что подняла ее с постели, но сонной она не выглядела. Немолодая, носатая, белокурая, она была похожа на балерину, вышедшую в тираж.
— Охотница? — сразу узнала она.
— Есть разговор, — я вбила ботинок между косяком и дверью, уже зная, как она спроваживает незваных гостей. — Я могу войти? Это безумно важно.
Подумав, она все-таки впустила и отвела меня в просторную гостиную. Обстановка была ей под стать: беспощадный пафосный шик. Тяжелые коричневые портьеры и низкий диванчик такого же цвета прямо перед окном. Засаленную обивку украшал затейливый золотистый узор. В углу стоял сервант под старину — пузатый и на гнутых ножках.
Софья упала на диван, вольготно раскинув руки на спинке, и пригласила меня присесть. Я осторожно опустилась в кресло напротив. На журнальном столике между нами стояла тяжелая хрустальная пепельница, доверху забитая окурками.
Только мы устроились, как вампирша схватила пачку и красиво раскурила длинную коричневую сигаретку. По комнате поплыл вкусный дымок. Курила она артистично: держала сигарету между пальцами у самой ладони и когда затягивалась, закрывала нижнюю часть лица. Выглядело это театрально, но не наиграно. На бледной коже контрастно выделялись острые ногти, покрытые ярко-красным лаком.
— О чем вы хотели поговорить?
«Вы». Я сразу это отметила — вампиры редко так обращаются к тем, кого не уважают.
— Об Андрее Ремисове.
Софья закашлялась своим вкусным дымом. Я подождала, пока она отплюется и разгонит клубы ладонью.
— Что вас интересует? — голос прозвучал равнодушно, словно я вскользь спросила о пустяке. Ну-ну.
Можно сразу вывалить вопросы, но она не расколется. Действовать нужно осторожно, увести разговор в сторону.
— Сколько вы его знаете?
— Достаточно.
Достаточно для чего? Но спросила я про другое.
— Сколько он здесь живет?
— Давно… Очень давно. А к чему вопросы?
— Мэр города просил про него разузнать, — соврала я.
Софья усмехнулась и словно бы расслабилась.
— Почему господин мэр не спросит его лично? — она улыбнулась шире. — Боится узнать ответы? Спрашивай, девочка. Скрывать мне нечего.
Я не была в этом так уверена, но нацепила дружелюбную улыбку и сделала вид, что верю ей.
— Чем он занимался раньше? Кем был?
— Позволь угадать, ты спрашивала о нем кого-то еще и никто не ответил?
Я только сейчас заметила, как легко и непринужденно она перешла на «ты». Она больше меня не боялась… Черт, да она же поняла, что я действую по распоряжению мэра и видно решила, что я неопасная «шестерка». А пока думала, что это интерес независимой, но вредной охотницы — боялась. Без Эмиля я страшнее, чем с ним? Поразмыслив, я поняла, что пока я под его итальянским ботинком, от меня знают, чего ждать, а независимая — это непредсказуемая и оттого пугающая…
Пока я молчала, Софья продолжила.
— Со сменой власти многие уходят. Кто-то уедет, кто-то не переживет. Вампиры не живут подолгу на одном месте…
— А вы почему живете? — резонно поинтересовалась я, припомнив, что Софья, вообще-то, одна из старейших жительниц города.
— Я лояльна к каждому хозяина города. Ни во что не вмешиваюсь, никого не интересую. А есть вампиры слишком сильные, чтобы диктовать им условия.
— Как Андрей, — кивнула я. — Почему же он не взял город в свои руки? Сил бы хватило…
— Это я тебе сказать не могу… Постой, покажу кое-что.
Она плавно встала, порылась в серванте и вернулась с фотоальбомом. Его она умостила на коленях и медленно перелистывала, пока не нашла что-то, с ее точки зрения, интересное и после этого передала альбом мне.
— Взгляни.
Ну-да, это был Андрей… Полубоком, он не смотрел в кадр, но я его узнала. Выглядел он… импозантно. Я приподняла брови, не поверив глазам: на нем был отличный черный костюм, стрижка приличная, а не то, что на голове сейчас, и никакого бесящего шарфа. Рядом стояла темноволосая девушка, но тоже смотрела в сторону. Зато она держалась за лацкан его пиджака, а это что-то личное. Посторонних не щупаешь за одежду не глядя им в глаза. В кадре были и другие вампиры, но в центре Андрей и эта девушка.
— Обалдеть, — сказала я, и Софья снисходительно приподняла бровь. В этом доме таких слов не звучало с тех пор, как заложили первый камень. — А что с ним потом случилось?
Судя по платью его спутницы и прическе, фотографии лет пятнадцать.
— Кто знает. Время меняет не только людей.
— Где снимали? — я постучала по фото ногтем.
— В загородном клубе. Был один здесь популярным… Но кажется его закрыли и теперь там санаторий.
— Обычно бывает наоборот, — пробормотала я. — Санаторий закрывают, а на его месте открывают клуб… Выгоднее.
Софья пожала плечами и улыбнулась, предлагая самой угадывать, что там стряслось. Знаете, за что я не люблю вампиров? Конечно, помимо других их недостатков… После разговора с ними вопросов всегда больше, чем ответов.
— А кто это с ним рядом?
— Его невеста, — удивилась она, словно я обязана знать такие вещи.
Невеста. Не жена.
— И что случилось? — требовательно спросила я, готовая закидать Софью вопросами.
— Не знаю. Я же сказала: я лояльна к властям, не задаю вопросов, ни во не вмешиваюсь, никем не интересуюсь… Потому так долго и благополучно здесь живу.
И не подкопаешься.
— Оксана Голубева? — прямо спросила я, и Софья застыла на выдохе, изо рта медленно выползал дым, как из пасти огнедышащего дракона.
— Да, она…
Софья раскашлялась, а я прильнула к фото, рассматривая девушку: мало того, что смотрит в сторону еще и пол-лица закрыто волосами. Все, что я могла о ней сказать: высокая, худощавая и темноволосая.
— Я могу взять фото?
— Разумеется, нет, — она деликатно, но твердо забрала альбом. — Это единственный снимок. Прости, но думаю, тебе пора. Больше ничего не скажу.
