Во Владивостоке не было активных военных действий, но весь период Русско-японской войны он жил по законам военного времени. В январе 1904 г. во Владивостоке было объявлено военное положение, а через месяц после обстрела города японской эскадрой – осадное. Трудности военного времени, реальная опасность нападения японцев делали жизнь в городе весьма напряжённой. В последних числах января 1904 г., после обнародования специального распоряжения коменданта крепости, из Владивостока начался массовый отъезд жителей и эвакуация учреждений.
В феврале 1904 г. среди населения города был распространён приказ владивостокского полицмейстера: «Ввиду того, что между Россией и Японией война уже открылась и во Владивостоке, как крепости, по закону воспрещается проживать японцам, то японцев постепенно всех отправили на родину. Однако существует слух, что не все японцы покинули Владивосток и переодетые в китайский костюм с поддельными косами тайно скрываются в китайских и корейских домах. Если подобный слух верен, то советую китайцам и корейцам немедленно же сообщить о скрывающихся в ближайшее полицейское управление, которое вышлет полицию для ареста японцев или же представит японцев полиции. И в том и в другом случае открывший японца получит хорошее денежное вознаграждение. В противном случае, если кто-либо скрывает японца и не сообщает и не представляет его полиции, а русские власти сами откроют, то наравне с японцем будет арестован и укрыватель и предан военному суду по всей строгости».
Вопреки предписанию, во Владивостоке осталась семья, главой которой был православный японец Тешино (русское имя – Тимофей), он в течение 11 лет был женат на русской казачке из Приамурья, всё время проживал во Владивостоке, занимаясь здесь торговлей вразнос. В семье было двое детей.
По законам военного времени Тешино, не покинувший крепость, был причислен к разряду пленных и отправлен этапом в назначенный для поселения посёлок Чердынь. Его русская жена с детьми последовала за ним. Около четырех месяцев длилось вынужденное путешествие пленных из Владивостока и других российских городов Дальнего Востока: от Владивостока до Цицикара на подводах, далее до Томска и Тюмени речным пароходом, от Тюмени до Чердыни – железной дорогой.
Тешино, как заботливый семьянин, был очень озабочен будущей жизнью в Чердыни, где летом часты продолжительные дожди, а зимой – суровые зимы. На вопрос корреспондента «Биржевых ведомостей» Г. Кагаевского: «Почему не просили оставить вас с семьёй во Владивостоке?» – ответил, что остаться было разрешено только жене. Семья не сочла возможным расстаться и отправилась по этапу в числе пленных.
Не удалось установить личность жены японца Тешино, которая предпочла тяготы плена и неизвестность будущего ради сохранения семьи. По-видимому, это была не единственная владивостокская семья, пострадавшая от войны. Всем жителям Владивостока пришлось испытать сложности и трудности военного времени, многие из них принимали непосредственное участие в подготовке обороны крепости. Мужчины служили в добровольных конных и пеших дружинах, входили в состав отрядов при пожарных дружинах, звеньев охранителей домов, работали санитарами, рассыльными и на строительстве укреплений; жительницы Владивостока работали на разных должностях в госпиталях, вели активную благотворительную деятельность в пользу раненых воинов, семей погибших нижних чинов.
Общее настроение в городе было оптимистически-боевое, население готовилось в случае необходимости защитить свой город. Особый патриотический подъём охватил городское население после обстрела Владивостока японской эскадрой в феврале 1904 г.
Тогда было опубликовано «Обращение» государя императора к владивостокцам с выражением уверенности, что они мужественно и стойко защитят свой город. Вслед последовало «Воззвание» коменданта крепости, в котором он благодарил всех жителей города за «душевную твёрдость и спокойствие», проявленные во время обстрела крепости 22 февраля (6 марта по нов. стилю). Слова благодарности и признательности в первую очередь были адресованы лицам, которые за своё героическое поведение впоследствии были отмечены наградами. Среди них – рядовой 30-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Евграф Шилов и ефрейтор этого же полка Сергей Детиненко. Они стали первыми владивостокскими кавалерами солдатского Георгиевского креста.
Не была отмечена наградой жена командира 30-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Мария Константиновна Жукова, но она совершила такой отважный поступок, что его оценили даже во Франции. Это случилось во время обстрела Владивостока японской эскадрой. Один из снарядов попал в дом командира полка полковника П.А. Жукова. Пробив две стены дома, снаряд разорвался вблизи денежного ящика. Стрелок Евграф Шилов, стоя часовым у дома командира, был контужен взрывной волной, осыпан осколками кирпича, стёкол и земли, но не дрогнул и поста своего не оставил, как и требовалось по уставу. Он позвал разводящего. Находившаяся рядом жена командира полка и посыльный ефрейтор Сергей Детиненко, несмотря на опасность, бросились в кабинет и вынесли полковое знамя. Этот эпизод был впоследствии воспроизведён на французской почтовой карточке с надписью: «Жукова спасает полковое знамя».
Надпись на карточке в переводе с французского гласит:
«Бомбардировка Владивостока японцами 6 марта. Бомбардировка нанесла только небольшой ущерб, и, кроме пяти раненых солдат, других жертв не было.
Артиллерийский снаряд, взорвавшись в доме полковника Жукова, ранил осколками часового, который крикнул, чтобы помогли жене полковника, спасавшей знамя полка».
Командир 30-го Восточно-Сибирского стрелкового полка полковник Жуков в мае 1904 г. за отличие по службе Высочайшим приказом был произведён в генерал-майоры и назначен на должность коменданта Николаевска-на-Амуре и его укреплений.
Не всем женщинам Владивостока довелось совершить героические поступки, подобно М.К. Жуковой, но все принимали посильное участие в делах обороны Владивостока, оказывали помощь раненым воинам и семьям погибших.
О сёстрах милосердия – участницах войны писали не только газетные очерки. Им посвящали стихи и песни.
Татьяна Павловна Вильгельме, потерявшая в войне двух сыновей (погибли в морских сражениях), в 1905 г. написала проникновенное стихотворение, посвящённое сестре милосердия Екатерине Николаевне Трувелер:
Иди, сестра, иди без колебаньяНа Дальний, близкий нам Восток,Где ужасы войны… стенанья,Где море крови, слёз поток.Святой обет сестры и другаВ час добрый с верою ты дай;В час горя, верная подруга,Ты светлым ангелом витай!Случится ль быть на поле битвы,Где полегла честная рать,За тех ты вознеси молитвы,Кто шёл геройски умирать.Иди и раненых участьемВсех, без различья, одари,Всех страждущих заветным счастьем,Родною лаской озари!Склонясь к больному с состраданием,Утешь его, скажи «Привет»,И верь – ты облегчишь страданье,Подвижница во цвете лет.Да, в юные года избрать сумелаТы верную стезю, заветный путь,Верши его бесстрашно, смело,Благословенна всеми будь!..
В год начала Русско-японской войны исполнилось 50 лет первой в России общине сестёр милосердия – Крестовоздвиженской. Сегодня следует вспомнить ещё одну дату: более 160 лет назад лет назад Россия и Европа впервые услышали о женской медицинской помощи на поле брани и впервые возник светлый образ «сестрицы» – утешительницы раненых воинов.
