— Фрау Фридманн, знакомьтесь: это Хансйорг, а это Гертруда. Присмотрите за ними до вечера.
После этого он едва ли не вытолкал нас троих из своего кабинета и закрыл дверь. В искреннем негодовании я снова её открыла и зашла внутрь.
— Что это вы такое ещё придумали? Я не могу за ними смотреть! Я понятия не имею, что делать с детьми!
— Конечно, имеете! Вы же женщина.
— И дальше что? У меня нет ни одного ребёнка! Я ни малейшего представления не имею, как за ними смотреть!
— Я тоже, а у меня куча важной работы. Поиграйте с ними, придумайте что-нибудь. — Он удобно устроился в своём кресле, подобрал свежую газету со стола и спрятался за ней, притворяясь сильно занятым, несомненно. — И дверь закройте, пожалуйста.
Я постояла в дверях ещё какое-то время, абсолютно ошарашенная таким пренаглым поведением, но, поняв что из обязанностей няньки сегодня вряд ли удастся выбраться, вернулась обратно в приёмную, где Георг сидел, красный от едва сдерживаемого хохота.
— Весело тебе? — буркнула я на него.
Он только покачал головой и поднял обе руки вверх.
— Нет, ты права. Это совсем не смешно. — Он выдержал серьёзный вид ровно секунду и снова прыснул со смеху.
Я повернулась к детям, стоящим передо мной в такой же растерянности, в какой перебывала я. Мальчик выглядел старше и выше, чем девочка, но сходство обоих с их отцом было просто поразительным.
— Хансйорг и Гертруда, верно?
Они кивнули.
— Что ж, меня зовут Аннализа. Приятно познакомиться.
— Приятно познакомиться, — хором отозвались они после секундной паузы.
Я прикусила губу, судорожно размышляя, что должно следовать за формальным представлением. Не о политике же с ними говорить?
— Так сегодня твой день рождения, не так ли? — обратилась я к девочке, вспомнив о чем фрау Кальтенбруннер так возмущалась в кабинете её мужа.
— Да, — немного неуверенно отозвалась она.
— Поздравляю! И сколько же тебе лет?
— Шесть.
— Шесть? Да ты уже совсем взрослая!
Я улыбнулась ей, но она только прижала куклу сильнее к груди. Я решила попытать счастья с мальчиком.
— А тебе сколько лет, Хансйорг?
— Восемь.
— Восемь? Я думала, ты старше! Ты очень высокий для своего возраста. Наверное, вырастешь таким же большим, как папа? — Я улыбнулась им обоим. — Вы ведь рады увидеть вашего папу, не так ли?
Они посмотрели на закрытую дверь его кабинета и безразлично пожали плечами.
— Ну бросьте, вы должны быть рады! Вы же так давно его не видели! — Я пыталась пробудить в них хоть какой-то энтузиазм, но безрезультатно.
— Он всё равно никогда с нами не разговаривает, — наконец проговорила Гертруда, гладя волосы своей куклы.
— Просто у вашего папы очень много важной работы, — попыталась объяснить я, но затем решила сменить тему. — Ну, рассказывайте, чем вы любите заниматься?
Очередное безразличное пожатие плечами.
— Я люблю играть с куклами, но мама разрешила взять только одну.
— А я играю в войну с друзьями, но все мои друзья в Австрии. Я тут никого не знаю.
Я начала думать, что это было безнадёжной затеей.
— Всё ясно. Но зоопарк-то вам должен нравиться? А в берлинском, я спорить готова, вы ещё ни разу не были. Здесь есть львы.
Наконец-то какой-то интерес в глазах.
— И мороженое тоже есть.
Первые, едва заметные улыбки. Я была на верном пути.
— Так-то лучше. Ну что ж, отлично, пошли, чтобы не терять лишнего времени, нам много чего нужно увидеть.
Я взяла свою сумку из ящика стола и повела детей к выходу под удивлённым взглядом Георга.
— Подожди, ты что, уходишь?
— Да. Приёмная сегодня на тебе. И сделай герру обергруппенфюреру кофе.
— Постой! А что если мне…ну…надо будет отлучиться на минутку?
— А это ты скоординируешь с твоим начальником. Придумайте что-нибудь. У меня куча работы.
Закрыв за собой дверь я не смогла скрыть злорадной ухмылки: у Георга что-то пропало всё настроение шутить и смеяться.
Дети оказались на удивление послушными, и я решила что раз уж их сбросили мне на попечение, то я сделаю этот день для них незабываемым. Я доставала кошелёк, стоило им только посмотреть на какую-то сладость в зоопарке, от которого они пришли в полный восторг; отвезла их в парк и разрешила им кататься на любых аттракционах, какие им только нравились, после чего играла с ними в салки в том же парке возле фонтана. Похоже, взрослые с ними так никогда не играли, а потому они и не скрывали радости по поводу того, что нашли такого неожиданного партнёра по играм в лице секретарши их отца.
Я решила, что если уж мне их вверили, то и время мы будем проводить по моему усмотрению; быть очередной прескучной, строгой нянькой я не собиралась, а потому соглашалась на все их просьбы. Залезть на вон то дерево? Нет проблем, дайте только снять туфли. Построить самую высокую крепость вон в той песочнице? Да я пять бутылок минералки специально для этого куплю. Играть в пиратов у фонтана? Отличная идея! И только когда наши игры начали казаться уж слишком дикими для полицейского, патрулирующего парк, тот окрикнул нас, в то время как Гертруда и я щекотали лежащего на земле и хохочущего Хансйорга, по совместительству капитана пиратского судна, выпытывая у него таким образом информацию о том, где он и его невидимая команда спрятали сокровище.
— Вы что делаете, фрау? Вы понимаете, что нарушаете порядок в общественном месте?
Я оставила Хансйорга лежать на земле и выпрямилась, давая полицейскому заметить свою униформу.
— Что я делаю? Я играю со своими детьми. С каких пор это является уголовно наказуемым преступлением?
Полицейский оглядел меня, сдвинув брови, но так ничего и не сказал, только молча развернулся и ушёл, хоть и с видимым недовольством.
— Ух ты! Ты его прогнала! — Хансйорг смотрел на меня так, будто я сделала что-то невозможное. — Как ты это сделала?
— Он — обычный полицейский. А я — член СС.
— Так ты тоже служишь в армии?
— Технически говоря, да.
— Но женщины же не могут быть в армии, разве нет?
— Как тебе объяснить? Мы не участвуем в сражениях, как мужчины, но мы занимаемся…другими вещами.
— Например?
— Помогаем офицерам с работой, — уклончиво ответила я.
— Ты помогаешь папе?
— Да.
— И чем вы занимаетесь?
— Шпионим за людьми. — Прошептала я заговорщически, решив вернуться к играм. Когда они вырастут, у них будет масса возможностей узнать, чем в действительности занимался их отец и я.
