— Любимый… — заинтересовано протянул Экшворд, поднимая взгляд на Таню. Правая бровь подскочила в удивлении, губы дрогнули в кривой улыбке или насмешке над самим собой. — С некоторых пор я не очень-то верю таким утверждениям. Особенно, когда моя «любящая жена» спускается к завтраку под руку с моим не менее любящим братом.
— Рей! — запротестовал Даниэль, бросая растерянные взгляды то на сидящую с невозмутимым видом Татьяну, то на брата. — Ты что творишь?
— Общаюсь со своей супругой…. Не вмешивайся.
— Ты спятил! На что это ты сейчас намекал?
И многозначительное со стороны герцога: — Ты знаешь.
Даниэль знал, как знала и Татьяна. Догадалась. По обрывкам ранее подслушанных разговоров. По побледневшему лицу деверя, со странной болью и чувством вины сейчас глядящего в лицо Эшу. По сжатым до боли в кулаки рукам и огоньке зарождающегося гнева, появившегося в глазах Дана.
Разговор в столовой начал переходить на повышенные тона. Расслабленно откинувшийся на спинку массивного высокого стула герцог, с самым невозмутимым видом разглядывал точно такую же спокойную Татьяну и совершенно не обращал внимания на возмущённо сопевшего Дана, занявшего за столом место неподалёку от Татьяны. Слугам пришлось переставить приборы и это, почему-то, вызвало неудовольствие герцога. Он бросил на жену и брата заледеневший взгляд, от которого стало просто жутко и похолодело внутри.
И за всем этим очень заинтересованно наблюдал сидящий слева от Экшворда Илан Янг. Татьяна сделала вид, что не замечает направленного на них с Даниэлем интереса Янга. С невозмутимым видом приступила к завтраку, хотя сделать это под перекрёстными взглядами соседей по столу было очень непросто. Кусок в горло не лез. А в душе бушевала буря.
Самое главное в этот момент для неё было держать лицо, хотя внутри у неё всё кипело от возмущения и боли. Не хватало ещё доставить радость одной присутствующей за завтраком крысе. Её бесил самодовольный вид Илана Янга, как и кипящий возмущением Дан. И вся эта безумная ситуация вызывала только гнев и бессилие.
— Могу я узнать, что вы собираетесь делать дальше? — Татьяна не спеша отложила вилку в сторону и, как можно твёрже встретила холодный взгляд Экшворда.
— Я ещё не решил.
Вот так просто — ещё не решил. А она будет метаться в растерянности и сомнениях, пока Его Светлость будет принимать решение.
С этого момента жизнь Татьяны совершила очередной крутой поворот. Её нынешнее положение можно было бы сравнить с домашним арестом.
— Эш, почему вы мне запрещаете видеться с сыном? — возмущённая приказом герцога, Татьяна ворвалась в его кабинет и вцепилась, словно клещами, требуя ответа. Экшворд при виде неё странно напрягся, тяжёлый, немигающий серебристый взгляд, окинул пылающую гневом женщину, оценивающе пробежался по замершей в ожидании фигурке.
Как же она хороша! Глаза горят бирюзовым огнём, маленькие кулачки сжаты, аж костяшки побелели, нижняя губа прикушена, взгляд прямой, требовательный, смелый. Такой тонкий, изящный, не высокий силуэт. Само очарование, когда улыбается. А ему понравилось, как она ему улыбалась, вспомнились ласковые прикосновения, когда она думала, что он спит. И обманом украденный поцелуй, при вспоминании о котором странно заполошенно начинало биться сердце. Захотелось протянуть руку, коснуться выбившихся из причёски кудряшек, почувствовать, так ли нежна её кожа, как это кажется. Опять попробовать…
Он даже головой мотнул в возмущении. Что это на него нашло? Ведьма! Как есть, ведьма! Прав был Илан, когда говорил, что с девчонкой что-то нечисто.
— Не притворяйтесь. Рэмион не ваш сын. Но так и быть, я дозволяю вам с ним видеться по утрам ненадолго в присутствии няни и охранника, — проскрипел герцог через силу, выдворяя своё искушение за порог кабинета. Она ещё что-то хотела сказать, но Экшворд успел захлопнуть дверь перед носом опешившей женщины, и повернуть ключ в замке.
Очередной приговор. Ребенок тебе не родной, посему не смей к нему лезть.
Коррективы внёс маленький Рэм. Несколько истерик в течение дня и запрет на общение с ребенком оказался снят. Точнее, видоизменен. Теперь она могла видеть малыша ненадолго утром и перед сном. Читала ему сказки, учила считать до пяти, играла. Катастрофически стало не хватать общения — Эш запретил покидать дом. Теперь ни в лабораторию к магистру Айвори, ни навестить своего компаньона, который раз присылающего просьбы прислать что-нибудь новенькое, ни просто за покупками, она выбраться не могла. Нельзя и всё. А, почему нельзя, никто внятно объяснить не удосужился.
Совершенно чужой и холодный Экшворд наводил на Татьяну депрессию. Отчего-то становилось тоскливо на душе от перспектив будущего с подобным человеком. Так жить дальше она не имела ни малейшего желания. Хватит с неё первого мужа.
Развод?
Не вариант. На развод может подать только мужчина. А, как поняла Таня, Экшворд это делать не собирался. Не то, чтобы она сама об этом догадалась — хотелось определённости. Вот она подошла и спросила. И нарвалась на горящий бешенством взгляд, и холодное:
— Меня всё устраивает.
И это всего лишь был второй день её домашнего ареста. Как же ей жить дальше? В первый день она всё никак не могла поверить, что Эш её запер в доме. Всё ждала, что он придёт для разговора, всё объяснит. Захочет, наконец, познакомиться поближе, раз уж она теперь для него незнакомка. И такой облом. Но не в её правилах сидеть сложа руки.
Вечером Таня начала обдумывать планы на будущее.
Вариант номер один: она вызывает Эша на откровенный разговор и пытается наладить отношения. Соблазнит, наконец. Она же видела, что ему нравится. А этот потемневший взгляд, тайком, когда вроде бы она не видит. Татьяна ловила его в отражениях и замирала, надеясь на чудо.
Плюсы — возможно память Его Светлости когда-нибудь восстановится, а, если и нет — не страшно. Главное, заново наладить отношения. И кто знает? Может быть, у них что-то и получится. Да и ребёнок останется с ней.
Минусы — она может в очередной раз ошибиться и проиграть. И тогда её положение окажется совсем незавидным.
Рискнуть?
Она подумает.
Вариант номер два: добиться развода. Добровольно Экшворд на это идти не желает. Видимо, разглядел в сохранении брака какие-то для себя плюсы. Вопрос: какие? Хорошо бы узнать и использовать в свою пользу. Вот только как?
Плюсы — она свободна.
Минусы — снова в одиночестве.
Острозаточенный карандаш быстро бегал по листку лощёной бумаги, записывая все её рассуждения. Очень не хотелось чего-нибудь упустить.
И вариант номер три: побег. Сбежать из этого дома подальше. Бросить всё и попытаться начать жизнь заново. В другом городе. Даже, уехать из страны. Она вырвет из своего сердца привязанность к усыновлённому мальчику. Не привыкать к потерям. Она выживет, даже если сердце будет обливаться кровью.
